Мириам Рафтери - По вине Аполлона
— Вот, возьмите, — протянул он мне сухое полотенце со своими инициалами, стараясь держаться от меня на приличном расстоянии, если, конечно, можно было говорить о каком-то приличном расстоянии при подобных обстоятельствах.
Выхватив у него из рук полотенце, я поспешно обернула его вокруг себя. По телу моему пробегали горячие волны, и я чувствовала, как горит у меня кожа в тех местах, где к ней прикасались его ладони.
— Я был в мастерской, — попытался он объяснить свое внезапное вторжение. — Я совсем не хотел… — на мгновение он умолк, явно подыскивая слова. — В общем, когда я вернулся и шел к себе, из вашей комнаты до меня донесся…
— Храп?
— Да, — он откашлялся. — Поэтому я вполне резонно предположил, что вы все еще спите.
— Это была собака. Как вы сами можете судить, я вполне проснулась.
— Да, — губы его раздвинулись в чувственной улыбке. — Сейчас я это вижу. — Он потер подбородок. — Вообще-то я собирался только побриться, а не предаваться удовольствиям. Однако с каждой минутой идея эта кажется мне все более заманчивой. Вы весьма соблазнительны… вполне достаточно, во всяком случае, чтобы заставить меня на время забыть о том, что я помолвлен.
По моему телу пошли мурашки, когда до меня дошло, какое направление приняли его мысли. Необходимо было срочно переключить его внимание на что-нибудь другое. Взгляд мой упал на одежду, висевшую на втором крючке.
— Спасибо за одежду, — сказала я и неожиданно для себя добавила: — Она принадлежит Пруденс?
Вожделение в глазах Натаниэля мгновенно погасло, сменившись холодностью при моем упоминании имени его невесты.
— Разумеется, нет.
— О, — протянула я, чувствуя себя последней идиоткой, когда он отвернулся и, выйдя из ванной, закрыл за собой дверь.
После ухода Натаниэля я еще долго стояла в ванне, продолжая чувствовать его жаркий взгляд — и руки — на своей обнаженной коже. Мне вспомнились ласкающие прикосновение его пальцев к моей груди прошлой ночью, когда я ускоренным методом учила его, как пользоваться застежкой-молнией, и тут же поймала себя на мысли, что пытаюсь представить себе, чему такой умудренный жизнью человек, как Натаниэль Стюарт, мог бы в ответ научить меня.
Стараясь совладать с мгновенно охватившим меня волнением, я тряхнула головой и сосредоточила все свое внимание на решении стоявшей передо мной весьма нелегкой задачи. Итак, как же справиться со всем этим ворохом одежды? Я повертела в руках нижнее белье: нечто, похожее на корсет с пристроченным к нему лифчиком, странное одеяние, состоящее из рубашки и свободных панталон, скроенных из одного куска тонкой хлопчатобумажной ткани, нижние юбки, штанишки, чулки и турнюр — подкладывающаяся под платье сзади ниже талии подушечка для придания фигуре пышности. В каком порядке, черт побери, все это надевать?!
Меня охватила растерянность. Когда я работала в театре помощником костюмера — отец переживал тогда свои лучшие дни — внимание уделялось лишь внешнему виду актрис и никого не заботило, что на них было надето под платьем.
Потратив почти полчаса на то, чтобы сообразить, как зашнуровать на себе корсет, я была уже готова плюнуть на все и надеть под платье леотард и трико, когда в дверь ванной постучали.
— Мисс Джеймс? Вы здесь? Мистер Стюарт сообщил мне о вашем приезде и просил меня помочь вам одеться. Могу я войти?
Поспешно распахнув дверь, я увидела перед собой невысокую седовласую полную женщину в форменном платье. В ее синих глазах плясали веселые искорки, а румяное лицо расплылось в широкой улыбке.
— Слава Богу, — сказала я, почувствовав мгновенное облегчение. — Боюсь, я не привыкла…
— …Одеваться самой? Конечно же, нет. Какая леди это может? — добродушно усмехнулась женщина. — Между прочим, меня зовут миссис 0'Хара. А теперь повернитесь-ка и предоставьте мне обо всем позаботиться.
0'Хара, повторила я про себя. Экономка загасившая на Виктории пламя. Она, почувствовала я инстинктивно, могла бы стать союзницей. Во всяком случае, она считала меня леди, а не шлюхой.
— Благодарю вас, — сказала я, повернувшись, как она просила.
Четверть часа спустя я была полностью одета в соответствии с модой начала века. Подойдя к зеркалу, я оглядела себя с головы до пят. Лиф платья был мне явно тесен, а подол едва достигал щиколоток, но в общем все было весьма прилично и явно в духе времени. Если дать мне в руки корзинку с завтраком, то я вполне могла бы сойти за персонаж из «Маленького домика в прериях». Но теперь Натаниэль сможет, по крайней мере, выдать меня за свою родственницу, и никому и в голову не придет принять меня за девчонку, только что сбежавшую из какого-нибудь борделя… или за путешественницу во времени.
— Какая жалость, что во время ограбления поезда потерялся весь ваш багаж, — сказала сочувственно миссис 0'Хара.
— Ограбления?.. — начала было я и тут же прикусила язык, сообразив, что Натаниэлю пришлось как-то объяснить отсутствие у меня одежды. — Да-да, конечно.
— А теперь, если вы скажете, где ваше дорожное платье, я распоряжусь, чтобы его почистили, — проговорила экономка, расправляя на мне сзади юбку с подложенным под нее турнюром.
— У меня его нет. То есть, — поправила я себя поспешно, — оно все порвалось во время… э… ограбления поезда. Мне пришлось его выбросить. — Носком ноги я поправила выглядывающие из-под смятого полотенца на полу леотард и трико, невольно вспомнив, как руки Натаниэля касались полотенца… и меня.
Миссис 0'Хара сокрушенно покачала головой.
— Полиция должна, в конце концов, что-то сделать с этими негодяями. Нельзя позволять…
Во входную дверь внизу позвонили.
— О Господи, кто это пожаловал к нам в такую рань? — Экономка торопливо взбила свой белоснежный чепец и разгладила складки на фартуке, надетом поверх форменного платья. — Вы извините меня, мэм…
— Конечно, — ответила я.
— Я прослежу за тем, чтобы вас внизу ждал завтрак, когда вы спуститесь. — Она слегка кивнула и вышла.
После того как она ушла, я занялась тем, что попыталась всунуть ноги в высокие ботинки, но это оказалось совершенно безнадежным делом. Ботинки были слишком малы мне. На Золушку я явно не тянула. Похоже, в ближайшем будущем мне придется довольствоваться своими кроссовками. Обувшись, я выскользнула в коридор и направилась в комнату для гостей, где провела ночь, решив перед тем, как сойти вниз, проведать Аполлона.
Открыв дверь, я оцепенела. Сна у Аполлона не было ни в одном глазу и чувствовал он себя явно как дома.
— Плохая собака! — бросилась я к нему с криком, готовая в эту минуту свернуть ему его морщинистую шею. К несчастью, исправить что-либо было уже поздно.
