Эллен Чейз - Приговоренные к любви
— Передайте ей, пожалуйста, что в пятницу я обязательно встречу ее. Если, конечно, вы сообщите, когда именно она прилетает. Увидимся завтра…
— Ну вот, опять я, пьяная дура, поддалась! — в отчаянии сообщила Вирджиния подруге, положив трубку. — Что теперь делать в пятницу?
— Расслабься, — спокойно процедила Диана. — У нас на размышления целых два дня.
— Сейчас я подумываю о харакири, — пробурчала Вирджиния, склонившись на стол и положив подбородок на руки. — А ведь несколько минут назад молилась, чтобы он позвонил.
— Вот он и позвонил.
— Да, но ему нужна не я, — прошептала Вирджиния.
— Ты должна бороться за него, — заявила Диана. — Работая бок о бок с ним, можно отвлечь его внимание от этой выдуманной Виолы на себя. И в следующий раз он может позвонить сюда уже ради тебя самой.
Вирджиния встревоженно посмотрела на подругу, окончательно запутавшись в своих чувствах и намерениях.
5
Прощаясь, Диана изрекла:
— Каждая женщина должна иметь какой-нибудь секрет. Это придает ей загадочность.
«Отлично, — подумала Вирджиния, — секрет у меня есть, и чертовски хитрый. Вот только на нем приобретешь не загадочность, а бессонницу и нервное расстройство».
Почти всю ночь она скиталась по квартире, словно попугай повторяя прощальную фразу Дианы. Было выпито бесчисленное количество чашек теплого молока, но сон не приходил.
Вирджиния испробовала все: ложилась в постель и считала до ста, слушала успокаивающую музыку, глядя на колеблющиеся на потолке тени, которые, казалось, подчинялись мелодии. Снова и снова они пробуждали в ней воспоминания о том, как она танцевала на балконе в объятиях Алекса.
Сами собой тени внезапно превратились в неясные фигуры мужчины и женщины. Вирджиния стала зачарованно наблюдать за Алексом и своей второй половиной. Музыка обостряла ощущения, вдыхая жизнь в воспоминания. Она внимала далекому эху, повторяющему голос Алекса. Ее трепещущие ноздри улавливали аромат его одеколона. Ее губы припадали к воображаемому мужскому рту, а тело содрогалось в его объятиях. Тогда, стоя на балконе, она мечтала упрятать свое состояние в волшебную бутылку и наслаждаться им время от времени; теперь, похоже, ее мечты осуществлялись. Эротический сувенир, преподнесенный ей в дар. Но приносило это больше мучений, чем наслаждения.
Со злостью она вырвала себя из плотского плена и нашла убежище в залитой ярким светом кухне. Там она и провела оставшиеся до рассвета часы, сменив молоко на чай с лимоном.
К концу столь тяжкой для нее ночи она пришла к такой мысли: а ведь ей ничего не стоит вернуть это волшебство, превратив себя в Джинджи-Виолу. Собственно, что в этом плохого? Кому это причинит боль? Уж конечно не Алексу — он только пожинает плоды. И не Виоле — она купалась в той атмосфере, соблазняя и дразня. А вот как насчет Вирджинии? Разумное и светлое начало ее души придется посадить в клетку, освободив начало чувственное и беспутное, дав ему возможность сбежать из интеллектуальной тюрьмы.
Вирджиния не особенно-то верила в астрологию, но помнила, что родилась под знаком Близнецов. Этот знак зодиака символизирует двуединство и даже двуличие. Но реально ли на самом деле, чтобы одно тело служило убежищем для двух противоположных сущностей? Страдает ли от этого еще кто-то из женщин? Подруг у нее было очень мало, а тех, которым она могла бы поверить свои сокровенные тайны, и вовсе не было. С Дианой, правда, она могла быть абсолютно откровенной, но очень уж они разные, она не сможет понять ее проблем.
Никогда не сомневалась Вирджиния в своих профессиональных возможностях, но вот в женских… Более чем скромный личный опыт подсказывал ей, что они довольно ограниченны. Нужно ли развивать их? Может быть, наступило время заняться собой, узнать и другую сторону жизни? Соединить радость жизни, присущую Джинджи-Виоле, со здравомыслием Вирджинии? Это было одной из сложнейших проблем, с которыми ей приходилось сталкиваться…
Эти мысли не оставляли ее и когда она уже стояла в тамбуре перед своей лабораторией.
Пропищал зуммер, и загорелся зеленый сигнал — разрешение войти. Вирджиния вытерла мгновенно вспотевшие руки о вельветовые брюки, глубоко вдохнула, изобразила добродушную улыбку и вошла в лабораторию.
— Доброе утро, доктор Фаррэл. — Алекс поднял голову от инструментов и улыбнулся ей.
Вирджиния с трудом прохрипела слабое приветствие. Надевая рабочий халат, она исподтишка наблюдала за погруженным в работу коллегой.
В это утро Алекс выглядел более раскованно, чем в первое свое появление здесь. Строгий деловой костюм он сменил на джинсы и плотно облегающий торс бело-голубой пуловер. Внезапно Вирджиния почувствовала непреодолимое желание приблизиться к нему. Но она все-таки не позволила себе этого.
— Вы не преувеличивали, говоря, что привели лабораторию в порядок. — Она оглядела помещение, остановив одобрительный взгляд на стеллажах, занявших ранее пустую стену. — Наверное, полночи проработали?
Отодвинув инструменты, Алекс что-то записал в тетради и, отложив ручку, неторопливо ответил:
— Я догадался, какое значение имеет для вас порядок.
Вирджиния отвернулась и поморщилась. Явно она сегодня не производила на него такого впечатления, как в ту волшебную ночь.
— Ну, не такая уж я чистюля.
— Неужели? В это трудно поверить. — Алекс покачал головой, и прядь иссиня-черных волос упала ему на лоб. — Мне ваши рабочие привычки представляются отлаженной линией, аккуратной и точной.
— Вы ошибаетесь, — сухо возразила она. Не хватало еще, чтобы он сравнил ее с механизмами!
Алекс подошел к ее столу и стоял теперь прямо против нее; его дымчатые глаза внезапно зажглись внутренним огнем.
— А вот ваша сестра Виола наверняка совершенно неорганизованный человек.
— Вы хотите сказать, что она неряха? — обиделась Вирджиния.
— Нет, зачем же! Просто хаотическая натура, — беспечным тоном пояснил он.
— Беспорядочная и небрежная, — сквозь зубы процедила Вирджиния. Обида за «сестру» и ревность к ней создали в ее голове полнейший хаос.
— Чувственная и соблазнительная.
— Безответственная и безрассудная!
— Мой Бог! — Алекс удивленно поднял брови. — Я и подумать не мог, что между вами возможно соперничество.
— Соперничество?.. Нет никакого соперничества! — Вирджиния готова была взорваться. — Просто я прекрасно знаю ее натуру… Ваши воспоминания навеяны загадочным лунным светом, музыкой и мартини.
— А вы откуда знаете? — вдруг подозрительно прищурился он. — Вас ведь там не было. Виола же что-то говорила вам весьма бегло, как вы сами изволили сообщить.
