Патриция Либби - Окрыленная мечтой
Она отрицательно покачала головой, сама не зная, как была в этот момент хороша — темное облако волос вокруг прекрасного лица.
— Не имею понятия, доктор Тейлор. Возможно, конфликт индивидуальностей.
— Или конфликт эмоций. — Его голос едва приподнялся над шепотом, но вибрировал от избытка смысла, рвущегося в слова.
Керри почувствовала, как часто стало биться ее сердце.
— Пожалуйста, Бретт! Не надо больше никаких анализов. Не делай так, чтобы мне было трудно с тобой общаться.
Он с силой надавил ногой на педаль газа, и машина рванулась вперед. Всю дорогу до дома они ехали молча, и тишину в салоне нарушало только радио.
Когда они остановились перед домом Керри, она заговорила первая:
— Сегодня был хороший вечер, Бретт. Несмотря на наши… разногласия. Спасибо, что взял меня к Люпите.
Его лицо просветлело.
— Мне тоже понравилось, Керри. Ты отличная девушка. Палец в рот не клади, но с тобой хорошо. Поедем как-нибудь еще в «Люпитас»?
— Мне бы очень хотелось, — ответила она И тут же пожалела об этом. Будь у нее в голове хоть крупица здравого смысла, она бы ответила «нет». И раз и навсегда оборвала бы эту непонятную нить, связывающую их. Поставила бы точку в этих отношениях, которые так ее беспокоили.
Бретт взял ее за руки и крепко сжал их.
— Я хочу поцеловать тебя, прежде чем мы расстанемся. Ты же знаешь об этом, разве нет?
Мог он слышать, как бьется ее испуганное сердце?
— Бретт, ты же обещал хорошо себя вести…
Он поднес ее руку к губам, чувствуя, как она дрожит.
— Да, обещал. Бойскауты никогда не нарушают данного раз слова. Сегодня вечером ты останешься нецелованной.
Опасность миновала. Керри с трудом выдохнула и умудрилась натянуть улыбку:
— Спокойной ночи, Бретт.
— Спокойной ночи, принцесса. Спи сладко в своей башне из слоновой кости. — В его голосе была легкая, едва ощутимая насмешка.
Керри немного постояла одна в темноте и покое гостиной, пытаясь успокоиться перед тем, как увидит проницательные глаза Джины и услышит неизбежные вопросы. Как не похож был этот вечер на тот, когда ее привез домой Гарт. В тот вечер не было никакого волнения, никакой дрожи, граничащей с паникой. Лишь неколебимая уверенность в том, что рядом с Гартом ей просто не может быть страшно. Даже поцелуй не нес в себе никакой угрозы. Нежный, мягкий, он обещал отношения, при которых от нее ничего не потребуется.
«А каким был бы поцелуй Бретта?» — пришла непрошеная мысль. Нежным? Нет. Бретт был не из тех, кто мягко относится к женщинам. Это был бы поцелуй мужчины, полный жажды и желания.
«Я не буду больше о нем думать», — сказала она себе в испуге.
Глава 7
Это обещание на деле оказалось невозможно выполнить. Как не думать о мужчине, постоянно с ним сталкиваясь? Сначала в лифте. Бретт уже был внутри, когда в него вошла Керри. Его «Доброе утро, принцесса» расстроило ее больше, чем она отваживалась признать.
В 10.40 у нее была операция с доктором Гейвнау, на которой присутствовал и Бретт в качестве ассистирующего хирурга. Она вкладывала инструменты в его протянутую руку… и вспоминала, как в этой руке была ее ладонь.
Во время ленча покоя тоже не было. Бретт появился в кафе через несколько секунд после того, как они с Джиной сели за столик.
— Наверное, это судьба, — сказал он ей и подмигнул. — Раз уж мы не в силах с ней бороться, может, навестим Хуанито после ленча?
Почему бы и нет? — рассудила Керри. Бретт наверняка попытается назначить ей свидание, и она сможет избавиться от него раз и навсегда. И все закончится. Она выбросит Бретта Тейлора из головы и сосредоточится на Гарте.
— Ты уже третью ложку сахара в кофе кладешь, — прошептала Джина. — О чем-то задумалась, подруга? Может быть, об одном высоком темноволосом красавце докторе?
— Я… я думала о Гарте, — с трудом, но нашлась Керри. Это была по крайней мере полуправда.
Джина перевела тему разговора на Тревора Маккензи. Она поведала по секрету, что он держал ее за руку, пока она его брила, и назвал ее «прекраснейшим ангелом милосердия».
— А как он выглядит? — спросила Керри, откусывая кусочек от своего сандвича с копченой говядиной.
— Лет на сорок, представительный. Красивые зеленые глаза.
— Под цвет денег, — подхватил Майк Девени, он появился со спины Джины.
В его голосе была неприкрытая горечь. Джина резко повернулась, ее щеки залила краска злости.
— Было бы здорово, если бы ты бросил свою привычку следить за мной!
Он сел на свободный стул рядом с ней.
— Я вовсе не следил. Я просто надеялся, что ты принесла с собой остатки торта, который мы не доели прошлым вечером.
Джина потянулась за сумкой, в которой носила завтрак:
— Ты знал, что я возьму. Я слишком человечна, чтобы позволить тебе умереть от голода.
Майк набросился на шоколадный торт со скоростью человека, который всегда ест на бегу и поэтому никогда не наедается.
— А если я умру оттого, что у меня разбилось сердце, — это нормально? Почему ты не выйдешь за меня замуж и не избавишь от этой ужасной участи?
— Да, конечно! И мы будем сыты любовью и шоколадным тортом!
Смех Джины был больше похож на всхлип.
— Вы двое ссоритесь так, будто уже давным-давно женаты, — сказала Керри и тут же пожалела о сказанном.
В голосе Джины появилась жесткость, когда она сказала:
— Раз уж мы заговорили о таких неприятных вещах: сегодня я разговаривала с Нелл Ричарде. Она увольняется из-за беременности. Бедная Нелл, она просто с ума сходит от беспокойства по поводу того, что завтра ей нечего будет есть. — Она повернулась к Керри и объяснила: — Нелл — медсестра. Недавно вышла замуж за интерна. Они рассчитывали, что смогут нормально жить на две зарплаты. Но мать-природа взяла их за глотку.
— И меня, — пробормотал Майк. — Каждый раз, когда я думаю, что наконец появилась надежда, обязательно вылезает что-нибудь вроде денег Маккензи или беременности Нелл. Когда-нибудь я совсем перестану надеяться и предлагать свою руку и сердце.
Майк и Джина продолжали наполовину шутить, наполовину спорить — такой стиль разговора раздражал Керри больше всего. То, что Майк был несчастен, было так очевидно, что отдавалось болью в сердце. Джина тоже была несчастна. Керри была в этом уверена. Как и в том, что Джина любила смешного тощего интерна.
Керри закончила ленч в рекордно короткий срок — она хотела оставить Майка и Джину наедине в надежде, что они смогут хотя бы на время уладить свои разногласия.
— Встретимся в педиатрии! — крикнул ей Бретт. — Палата триста четыре.
Она, не останавливаясь, кивнула. В дверях она наткнулась на Еву Конли, которая входила внутрь еще с одной медсестрой.
