Пушистая Сырная Мышь - Летний роман
…Уже неделя прошла с тех пор, как он видел Софью, и за это время ужасно соскучился по ней. Да, он по-прежнему ходил с друзьями на море, гулял, вечерами они сидели в баре, но… Мысли Дани занимала только Софья. Вот и сейчас, машинально отвечая навязчивой барышне, парень думал о рыжем упрямом чуде, как вдруг неожиданно рядом раздался такой знакомый голос:
— Потанцуем?..
И хотя Софья сказала это тихо, Данила расслышал; не обращая внимания на девицу, он поднялся и подошёл к девушке.
— Ничего не говори, — покачала она головой. — Пожалуйста.
Даня обнял её, слегка прижав к себе.
— Я жутко соскучился по тебе, Софьюшка, — прошептал он ей на ухо.
Она молча уткнулась ему в плечо. Больше до конца танца они не сказали друг другу ни слова.
— Софья, — позвал Данила, когда музыка кончилась; она вздрогнула и обернулась. — Я буду ждать тебя, рыжик.
Девушка качнула головой с грустной улыбкой и быстро вышла из бара. По пути домой она с какой-то безнадёжностью и обречённостью подумала, что — всё. Она устала бороться сама с собой. И Софья точно знала, что будет делать завтра, в последний день перед отъездом. Куда пойдёт.
Следующий день начался, как обычно, с утра Данила с компанией отправился на море — Софьи не было. У него из головы не выходила вчерашняя встреча, на девушку это не было похоже — вот так просто взять и явиться к ним. Особенно, когда она сама избегала его почти полторы недели. "Ох, Софья, милый ты мой человечек…" Вечером Данила не пошёл в бар, решив посидеть дома, телевизор посмотреть; где-то около одиннадцати вечера в дверь постучали. Думая, что это снова Саня пришёл, Даня открыл дверь, совершенно не ожидая увидеть на пороге Софью.
Ольга сосредоточенно красилась перед зеркалом, краем глаза поглядывая на нервно расхаживающую по комнате Софью. Пробормотав себе под нос нечто невразумительное, девушка поднялась по лестнице в свою спальню и решительно распахнула дверцы шкафа. Пусть она потом будет вспоминать эту ночь всю жизнь, но лучше так, чем мучиться от упущенной возможности. Одев лёгкий сарафан и расчесав волосы, Софья спустилась вниз.
— Ты никак в гости собираешься, Софа? — будто невзначай обронила Ольга.
— Лёлик, бог с тобой, какие гости в одиннадцать вечера?
— Такие, в какие я иду, — усмехнулась девушка и уже серьёзно добавила. — Ты решила всё-таки пойти, Софья?
— Да, — она кивнула. — Всё, Лёлище, я пошла, пока решимость не растеряла. До утра.
— Счастливо, — Ольга улыбнулась вслед подруге, покачав головой.
…Софья постучала, её сердце колотилось, как сумасшедшее; открыв дверь, Данила уставился на девушку, не веря своим глазам.
— Лёлик снова ушла к Серёге, мне стало скучно одной, я решила зайти. Пустишь? — негромко произнесла она, глядя Дане в глаза.
— Я же не отпущу тебя, Софья, до утра, — так же негромко ответил он.
— Я сама не уйду, — Софья прошла мимо него и остановилась посередине комнаты. — Я тебя люблю, Даня, и ничего с этим не сделать, никуда не деться. И лучше я буду помнить эту ночь всю оставшуюся жизнь, чем тосковать по несбывшемуся. Я устала бороться сама с собой… и я хочу тебя, здесь и сейчас.
— Софьюшка… — Данила подошёл к ней. — Милая моя, как же я люблю тебя…
Одной рукой он обнял Софью, другой зарылся в пышные кудри; девушка прикрыла глаза, чуть откинув голову назад, скользнув пальчиком по пуговицам на рубашке Данилы. От его поцелуя у Софьи закружилась голова, и ослабли коленки, а когда она почувствовала его губы на нежной шейке, плечах… Они опустились на ковёр.
— Может, хотя бы до спальни дойдём? — улыбнулся Даня, спуская тонкие бретельки сарафана.
Она мягко рассмеялась, стянув с него рубашку и слегка надавив на плечи, заставив Данилу лечь.
— Нет… Я хочу тебя здесь…
Софья наклонилась над ним, коснувшись губами его шеи, спускаясь постепенно всё ниже…
— Посмотрим, сколько ты выдержишь, Данечка, — девушка на мгновение подняла голову, усмехнувшись.
Она чувствовала себя способной на всё, ей доставляли огромное удовольствие судорожные вздохи Дани, его негромкие стоны; Софья просто жаждала доставить ему не меньшее наслаждение, чем он — ей. В конце концов Данила сел, неожиданно повалив смеющуюся девушку на пол.
— А это мы ещё посмотрим, милая моя, кто первый запросит пощады.
Софья провалилась в какой-то золотисто-розово-сладкий туман, казалось, Даня знает каждый сантиметр её тела, его ласковые пальцы, нежные губы сводили её с ума, одновременно заставляя чуть ли не кричать от наслаждения, и чувствовать себя на грани обморока, на грани того, чтобы попросить прекратить эту немыслимо сладкую пытку.
— Ну что, Софьюшка, хватит? — прошептал Даня, языком проведя по чувствительному ушку.
— Нет… ещё…
— Да?..
— Ох, Данечка…
…Софья впервые в жизни потеряла сознание от наслаждения, утонув в бархатной темноте, расцвеченной множеством маленьких вспышек. Она ни капельки не жалела, что пришла; в редкие прежние разы её близости с мужчинами никогда ничего подобного не было, и Софья была уверена: ТАКОЕ не повторится никогда.
Они уснули только под утро, когда до ухода Софье оставалось часа два, но она ничего не сказала об этом Дане. Подремав, девушка тихо встала, оделась, постаравшись не разбудить Данилу. И вышла; Ольга дома уже почти собралась.
— Не жалеешь, Софа? — спросила она по пути к вокзалу.
— Ох, Лёлище… — Софья мечтательно улыбнулась. — Эта ночь стоила того…
Ольга только тихонько хмыкнула, покачав головой.
…За окном снова шёл мокрый снег, как всегда в Питере, Софья возвращалась с работы. Завтра она договорилась с Ольгой посидеть в баре, выпить вина, поболтать. Жизнь вошла в колею, полгода прошло, как она вернулась в Питер, и старалась пореже вспоминать это сумасшедшее лето. Потому что, как Софья и предполагала — нет, была уверена, — яркие летник картинки частенько тревожили её сны, подчастую вызывая бессонницу. Но со временем болезненность воспоминаний притупилась, Софья почти смирилась со своим прошлым, с его безвозвратностью. Она работала, училась, квартира ей досталась — хозяйка уехала из Питера вообще, — по выходным сидела с Ольгой. Серёга недавно прислал летние фотографии, но Софья не захотела их смотреть — зачем ворошить прежнее. И всё-таки, всё-таки, девушка нет-нет да и ловила себя на том, что идёт по серой, слякотной улице и задумчиво улыбается чему-то. А иногда, сидя дома перед телевизором, Софья чувствовала неясную глухую тоску, хотелось укутаться в одеяло, выключить свет и уснуть до весны. Она не избегала знакомств с мужчинами, но не стремилась к ним; её некоторые появившиеся новые друзья Софью совершенно не интересовали, ей было всё равно, встречаться с ними или нет. Она любила единственного человека, и ей никто не нужен кроме него. С Ольгой они тоже избегали обсуждать тему лета.
