Вера и Марина Воробей - Фальшивая нота
Он позвонил через день. Позвонил на работу. Почему-то с самого первого дня между ними установился негласный договор: звонить только на работу. Теперь Михаил и Лелик встречались почти каждый день. И каждый день она давала себе слово, что сегодня обязательно расскажет обо всем Черепашке. И всякий раз по неведомым причинам Люсина мама этот разговор откладывала… Она вообще вела себя как школьница и сама себе удивлялась. Так, например, цветы, которые ей дарил Михаил (а он это делал при каждом свидании), Лелик, перед тем как вернуться домой, оставляла у соседки, что жила этажом ниже. Соседку звали Аллой, и ей Елена Юрьевна с легкостью поведала о своих сердечных делах. Алла не понимала, почему Лелик так тщательно скрывает от дочери свой роман, но с советами не лезла и Елену Юрьевну не выдавала.
А между тем их с Михаилом отношения развивались бурно, стремительно, как случалось с ней только в самой ранней молодости. Елена Юрьевна влюбилась и уже просто не представляла себе жизни без этого человека. Это было очевидно. Омрачало ее новую жизнь лишь одно обстоятельство: она скрывала все от собственной дочери. Хотя никто, естественно, к этому ее не вынуждал.
«Но уж сегодня мы точно поговорим с Черепашкой. Да и Миша давно уже просит, чтобы я их познакомила, – мысленно успокаивала себя Лелик, украдкой поглядывая на своего спутника. – Интересно, понравятся они друг другу? Конечно, понравятся! – Ей казалось, что оба они, Черепашка и Михаил, такие замечательные, милые и необыкновенные, что просто не могут друг другу не понравиться. – Все-таки я очень счастливый человек! И все у нас будет хорошо», – улыбнулась Лелик, прижимаясь к плечу Михаила. Тревога, которую она чувствовала, выходя из дома, рассеялась теперь окончательно. Поэтому записка, найденная на телефонном столике, явилась для нее настоящим ударом.
9
Во вторник утром Маша проснулась полная свежих сил. Такого прилива энергии девушка давно уже не испытывала. После недолгих колебаний она приняла решение не ходить сегодня в школу, а заняться делами куда более важными и неотложными. Перво-наперво необходимо было найти ключ от Женькиной квартиры. Давно, приблизительно полгода назад, еще до их размолвки, он чуть ли не силой всучил ей запасной ключ от своей квартиры. Сейчас Маша уже не помнила в деталях, как Женька объяснил свою странную прихоть. Кажется, он бормотал что-то насчет символов, примет, залогов верности… Короче, нес, на ее взгляд, какую-то чушь. Правда, пару раз Маша тогда воспользовалась «своим» ключом. Занятия у Жени заканчивались обычно позже, и по его просьбе она, открыв дверь ключом, дожидалась его возвращения из школы. Татьяна Сергеевна, которая ничего об этом ключе не знала, тогда отсутствовала, а Женька радовался как ребенок. Видимо, в его фантазиях именно так выглядела их будущая семейная жизнь: он возвращается с работы, а дома его уже ждет верная Маша. Потом о ключе было надолго забыто, и только теперь Маша вспомнила о нем. И вспомнила, разумеется, неспроста. После целого часа сумбурных и бестолковых поисков ее усилия все же увенчались успехом: ключ обнаружился в старой косметичке, которую Маша чудом не успела выбросить. Теперь ей предстояло отыскать в справочнике рабочий телефон Татьяны Сергеевны. Девушка знала, что та работала директором кинотеатра «Брест». Помнила она это потому, что несколько раз они репетировали в одном из подсобных помещений кинотеатра. А однажды Татьяна Сергеевна даже организовала им концерт на сцене кинотеатра. Все складывалось как нельзя лучше: трубку подняла милая (судя по голосу) девушка. От нее-то Маша и узнала, что Татьяна Сергеевна находится сейчас на работе.
– А если я через пару часов подъеду? – сладеньким голоском поинтересовалась Маша.
– Подъезжайте, – приветливо отозвалась девушка. – Кажется, Татьяна Сергеевна никуда уходить не собирается. Да вы ей в кабинет позвоните… Запишите номер.
Девушка продиктовала Маше несколько цифр, которые та, естественно, и не думала записывать, и, вежливо поблагодарив услужливую работницу кинотеатра, Маша повесила трубку. Следующим этапом операции был звонок Жене. А вдруг тот по каким-то причинам тоже решил прогулять? Тогда план летел ко всем чертям. Но видимо, сегодня был ее день: Женькин телефон не отвечал. Положив ключ на дно своей небольшой черной сумочки, Маша спешно оделась. Перед выходом она еще раз, на всякий случай, набрала Женин телефон. В трубке по-прежнему раздавались длинные гудки.
«Чего это я так разволновалась? – мысленно спрашивала себя Маша. Она слышала, как учащенно и громко пульсирует в ушах кровь. – Не грабить же я их, в конце концов, собралась!»
Но по мере ее приближения к Жениному дому волнение усиливалось. В итоге Маша с трудом справилась с замком: так сильно дрожали руки. Но, оказавшись в пустой квартире, она немного успокоилась и не мешкая занялась делом. Собственно, вещь, ради которой она сюда явилась, обнаружилась почти сразу. Женин маленький темно-коричневый блокнот лежал в верхнем ящике его письменного стола. Как Маша и предполагала, заветный телефон был написан не в блокноте, а на каком-то клочке бумаги. Сегодня безалаберность, которая ее обычно раздражала в Женьке, оказалась ей на руку. Ведь иначе нужно было бы выдирать из блокнота целую страницу. Впрочем, девушке пришлось изрядно покопаться среди других таких же обрывков, прежде чем с замиранием сердца она увидела то, что искала. Сорвав со спинки стула свою сумочку, Маша нащупала пудреницу, открыла ее и, вложив туда клочок с номером, захлопнула золотистую крышку. Затем она бросила пудреницу в сумочку, задвинула ящик стола и метнулась к выходу. Маша уже приоткрыла входную дверь, когда услышала доносящиеся откуда-то снизу женские голоса. Они звучали возбужденно и резко. Бесшумно захлопнув дверь, Маша прижалась к ней спиной и задержала дыхание. Встреча с Женькиными соседями в ее планы, разумеется, не входила. Маша прислушалась. Теперь голоса звучали так близко, что можно было разобрать отдельные слова. Соседки ругали кого-то, кто наплевал на бетонный пол семечки.
– Свиньи! – кричала хриплым голосом одна из теток. – Дома-то, наверное, не плюют!
– Да это к Ирке из сто двадцатой приходят, – уверяла вторая.
– Вот пусть теперь берет веник и подметает! А я не нанималась тут за всеми убирать! И вы, Надежда Федоровна, не вздумайте! – приказным тоном повелела первая соседка и захлопнула свою дверь.
Маша дождалась, когда шум окончательно стихнет, и, воровато озираясь по сторонам, украдкой выскользнула за дверь. Выйдя из подъезда, она вздохнула с облегчением. Но не успела девушка свернуть за угол дома, как случилось непредвиденное: по узкой дорожке прямо ей навстречу спешила Татьяна Сергеевна. Завидев Машу, женщина замедлила ход. Маша же, наоборот, прибавила шагу. Поравнявшись с Жениной мамой, она кивнула и процедила сквозь зубы:
