Сандра Мэй - Пробежать под радугой
Как бы то ни было, вспоминать Жан-Поля она не любила, ну а чувства, которые испытывала сейчас к Алану Пейну, ни с чем сравнить не могла.
Франческа заснула и проснулась на рассвете. Неясная тоска и странное возбуждение заставили ее подняться с постели, почти сомнамбулически собрать сумку и спуститься вниз. Из-за двери мадам Трюдо доносился могучий храп, старушка из Дижона вторила ей тонким свистом. Франческа быстро набросала короткое письмо.
“Дорогая мадам Трюдо! Чем больше раздумываешь — тем меньше уверенности. Продукты я закупила на неделю вперед, в комнатах порядок. Отправляюсь в Англию, а вам обязательно напишу. Не тяните с круизом. Спасибо вам за все. Ваша Франческа Мэллори”.
Через полчаса она уже шагала по пустынному шоссе, оставляя позади себя всю Францию. Мысли Франчески уже вились вокруг Объединенного Королевства.
Алан уже в Лондоне. Наверное, снял номер в отеле и отсыпается. Потом сходит в ресторан, позавтракает, отправится по делам, а уже в шесть будет в Кенсингтонском парке. Хотя нет, вряд ли он ожидает меня так скоро. Ничего, сегодня к вечеру доберусь до Лондона и найду гостиницу подешевле. На одну ночь у меня денег хватит, а завтра мы уже встретимся.
Билет с открытой датой на ее имя Алан забронировал одновременно со своим, так что эта проблема девушку не волновала. Небольшую сумму наличными ей выдала мадам Трюдо, вернее, это Франческа взяла небольшую сумму, потому что мадам порывалась отдать ей все деньги, которые были в доме. Сумка была легкой, хотя и вмещала все необходимое, утро щебетало сотней птичьих голосов, и жизнь была прекрасна.
На полпути к основной трассе Франческу обогнал грузовичок, притормозил, и парень в кепке приветливо махнул ей рукой, приглашая в кабину. Дальнейший путь до ближайшей бензоколонки они провели, болтая и смеясь, распрощались друзьями, и Франческа тут же проголосовала громадному рефрижератору, направлявшемуся, как выяснилось, в Париж.
Очень скоро она совершила последнюю пересадку, теперь уже на парижское такси, и вскоре входила в просторный и светлый терминал аэропорта имени Шарля де Голля. У стойки рейсов на Лондон сидел и дремал всего один человек. При виде его Франческа не сдержалась и издала восторженный вопль.
— Как я могла предположить что-то иное! Вы! Что на этот раз?
Алан Пейн вскочил на ноги со смущенной и радостной улыбкой на лице.
— Франческа! Как хорошо… Вы… Ты не поверишь, но у такси спустило колесо.
— Поверю.
— Шофер стал его накачивать, но тут сломался компрессор, и мы решили колесо поменять.
— Самоубийцы!
— Домкрат вывалился и придавил ему ногу, он очень ругался, а потом что-то еще случилось с тормозами, вытекла какая-то жидкость, что ли, а потом мы окончательно опоздали, но все равно решили рискнуть, и он очень гнал по объездному пути, но там почему-то была пробка. Шофер был очень удивлен. Он сказал, что пользуется тем путем уже десять лет, в разное время суток, и пробок никогда не было.
— Еще бы! Там же никогда не ступала нога Алана Пейна. Слушай, как хорошо, что все так вышло.
— Почему?
— А что было бы с самолетом, не опоздай ты на него?
Пейн засмеялся.
— Ты права. Я не имел права подвергать пассажиров такой опасности. Хорошо, что ты здесь. Теперь все кончится удачно, я чувствую.
— Я тоже. Пойдем, выпьем кофе?
— Пойдем. Я продрог за ночь.
И они пили в баре ароматный кофе, и Франческа хохотала, откидывая назад пронизанные утренним золотом локоны, а Алан ласково смотрел на нее серыми глазищами, и обоим было так легко и спокойно, словно они тысячу лет были знакомы, летали вместе на самолетах и каждое утро пили ароматный кофе в баре, где кроме них никого не было.
Поднимаясь по трапу, Франческа обернулась и бросила последний взгляд на свою Францию. Францию любимую, Францию радостную, Францию-жадину. Впереди ее ждала полузабытая родина, но главным было совсем не это, а то, что рядом с ней шел, прихрамывая, высокий худощавый мужчина с бледным умным лицом и огромными серыми глазами. Почему-то Франческе казалось, что они с Аланом поднимаются по трапу в самое небо.
6
Они прилетели в Лондон в середине дня, и Франческа с изумлением выяснила, что традиционное представление об Англии как о месте, где всегда идет дождь, не соответствует, мягко говоря, действительности. Лондонский июль бил все рекорды жары. Солнце лилось расплавленным золотом с бирюзового блюда неба, редкие белые облачка только подчеркивали синеву.
Всю дорогу от аэропорта Франческа крутила головой по сторонам. Палисадники полыхали разными красками. Небольшие домики, стоящие вдоль дороги, были увиты диким виноградом и плющом и напоминали подарочный чайник, стоявший на кухне у мадам Трюдо.
Конечно, это была не Франция, совсем не Франция, и солнце здесь светило по-другому, и зелень была не такой яркой, и вольных просторов пока не наблюдалось — и все же здесь было очень хорошо. Франческа с изумлением прислушивалась к собственным ощущениям. Наверное, это и есть любовь к родине? К месту, где родился. Хотя… Родилась-то она в Дублине! Вот где зелень! Вот где просторы.
От патриотических размышлений ее отвлек Алан. Он мягко тронул девушку за руку.
— Мы остановимся на пару дней в “Глобусе”, это старый маленький отель в центре. Если вы не против, конечно.
— Что вы, я не против, только… у меня почти нет денег, в смысле на хороший отель.
— Обижаете, леди. Ведь вы уже на работе. Я, разумеется, оплачу. То есть меня уполномочили оплатить все предварительные расходы.
Она была так взбудоражена и заинтересована поездкой, что не обратила внимания на запинку в голосе Алана и его явное смущение.
Заслуженный ученый, член Королевского научного общества, Алан Пейн был счастлив и испуган одновременно. Он чувствовал себя примерно так же, как чувствует себя человек, очнувшийся от долгого, глубокого и тяжкого сна. Звуки, краски, запахи — все это неожиданно стало ярким, сильным, перестало раздражать его. То, что Франческа согласилась ехать с ним, повергало Пейна в состояние радостного изумления и безусловного счастья, однако кое-что с такой же силой беспокоило его.
Зачем он придумал эту ложь с детьми своих знакомых? С чего он взял, что иначе она не согласится ехать? И что она теперь о нем подумает — теперь, когда узнает правду? Надо ей сказать и все объяснить, а может, даже попросить прощения за этот маленький обман.
Вместо исполнения этого благого решения Пейн продолжал наматывать нити лжи на клубок обмана. Как назло, Франческа начала задавать вопросы о своих новых хозяевах. Казалось бы, здесь и признаться — но язык Алана не желал слушаться.
— Вы побудете в замке или только привезете меня и уедете?
— Ну… в общем… наверное, побуду.
— Вы с хозяином очень близкие друзья?
— С детства.
— Понимаю. Ваши дома рядом и так далее.
— Не совсем. Я, то есть он вообще живет не в доме, а в замке. До ближайших соседей десять миль. До деревни.
— Ух ты! Сказать по правде, я думала о замке, но как-то так, по инерции. Вы сказали — аристократы, я и представила себе замок с башенкам, бойницы, ров и подъемный мост, а внутри холодно и сквозняки, а по ночам привидения.
— Рва нет. И подъемного моста, соответственно, тоже. Сквозняков хватает, привидений я лично не видел.
— Конечно! Это же семейные привидения. Они являются только своим родственникам. Вашему другу наверняка являются, потому что у него совесть нечиста. Ничего, что я так про него?
— Ничего. А вы считаете, у него нечиста совесть?
— Ха! Еще бы! Я мало про него знаю, вы не рассказываете, но судя по всему, он довольно слабый человек, не справляющийся с собственными детьми. Дальше так: раз вы его друг, он все-таки не плохой человек, а значит, его мучает совесть. Ну а тех, кого мучает совесть, — привидения посещают совершенно регулярно!
— Блестящая логика! И все же вы прямолинейны в суждениях, Франческа.
— Если ходить вокруг да около, можно не успеть добраться до самого главного. Да Бог с ним, с этим несчастным. Я ведь еду к его детям. Надеюсь, у меня получится, мы подружимся, и все пойдет на лад.
— Я тоже очень на это надеюсь.
— Кто еще живет в замке? Куча прислуги?
— Я вам уже говорил, они не слишком богаты. В замке живут всего двое, их и слугами не назовешь, они, скорее, члены семьи. Во всяком случае, они там живут гораздо дольше хозяина.
— О, как интересно! Патриархальные связи, настоящие английские слуги, пардон, шотландские. Ведь они шотландцы?
— О да! Эван МакБрайд и Лорна Уоллес. Ему скоро восемьдесят, ей немного меньше.
— Старичок со старушкой пашут на вашего дружка? Содержат целый замок? И ему не стыдно?
Алан грустно улыбнулся.
— Боюсь, вы чересчур жестко настроены против моего друга. Успокойтесь, он не кровосос-эксплуататор. Позвольте мне рассказать вам историю этих людей. Мак и Лори — так их все зовут — тоже родились в замке, как и их отцы и деды. Их род не менее древний, чем род самих хозяев. Лори — экономка, кухарка и добрый дух этих мест. Старый Мак — лошадник и мастер на все руки. Сам замок не слишком велик, потому что ему очень много лет. Собственно, фундаменту почти десять веков, стены, конечно, поновее. Жилых помещений в этих развалинах осталось не так много, но их Лорна содержит в образцовом порядке. Хозяину… гм… предлагали продать замок, сдать его в аренду, переделать и превратить в отель — но он не хочет.
