Анастасия Рул - Поверь мне...

— Я… Я люблю тебя. — прошептала она. Плечи сильного мужчины вздрогнули, тело вдруг окаменело.

— Ты не можешь любить меня, я… у меня слишком черная душа. Лена встала с кровати и, как была, обнаженная, подошла к нему сзади, обняв за талию.

— И все-таки это правда, я люблю тебя не смотря ни на что, ни на то, что ты женат, не на то, что в прошлом у тебя, возможно, были грехи. Она задрожала всем телом, и сквозь слезы продолжала:

— Я не знаю, как это произошло. Я просто знаю, что если ты сейчас уйдешь, я не переживу этого. Это как наваждение… Слава повернулся к ней лицом. Стараясь не глядеть на ее белоснежное тело, он повел ее к кровати. Уложил, накрыл одеялом, и сел рядом с ней.

— С чего ты взяла, что я женат?

— Я слышала о журналистке, ее зовут Белова Марина. Слава мягко улыбнулся и поцеловал ее в лобик.

— Глупышка, это моя сестра. Лена секунду смотрела на него, и отвела взгляд, скрывая, как ее эта новость обрадовала.

— Алена, послушай…Слава взял хрупкую ладонь девушки. — Я расскажу тебе, возможно после этого ты больше не захочешь меня видеть. Она молча смотрела на него, затаив дыхание. Вся ее женская интуиции кричала о том, что этот сильный человек никогда и никому не рассказывал о том, что творится в его душе. Даже вздохом она боялась спугнуть это мгновение. Слава нервно провел рукой по волосам, взлохматив их до безобразия.

— Я сидел в тюрьме. За убийство. Десять лет.

Лена по-прежнему не шевелилась. Пытаясь разглядеть ее реакцию на его слова, он пристально вгляделся в большие серые глаза. Но они смотрели спокойно, лишь требуя продолжения.

— Это было двенадцать лет назад. Я был молод, горяч. И как-то, возвращаясь с друзьями из очередного бара, мы услышали крики о помощи. Как истинные рыцари, мы ринулись на помощь. Я… не могу тебе рассказать, что произошло дальше, это слишком мерзко. Скажу только, что мой друг попытался спасти девушку от изнасилования, но был убит. В убийстве обвинили меня. Мне дали десять лет. Лена по прежнему не шевелилась, лишь тревожно сжимала и разжимала его вспотевшую ладонь.

— Я отсидел. Не знаю, поверишь ты мне или нет, но я… — он горько усмехнулся, — не убивал. Хотя, так ведь все преступники говорят. Он рассмеялся, но в его смехе слышалось лишь стон смертельно раненого зверя. Слава встал с кровати и подошел к окно, пытаясь что-то разглядеть в непроглядной тьме за окном.

— Ты даже не можешь представить себе, через что мне пришлось пройти, через какой ад. По сравнению с ним предательство лучшего друга выглядит просто детской шалостью. Лена смотрела на его сильную, мужественную фигуру, смотрела и вспоминала, как он поздравлял ее дочьку с выступлением и дарил ей цветы с клумбы. Она вспоминала, как совсем по детски они веселились в цирке. Сколько же ему пришлось пережить! Она сглотнула тугой комок в горле. Она верила ему, с мудростью настоящей женщины она видела характер этого человека и понимала, что рука такого человека никогда не сможет убить чью-то жизнь. Она глядела на него и чувствовала, как в ее сердце расцветает огонь любви, глубокой, сильной. Услышав всхлипы, Слава резко обернулся. По прекрасному лицу текли слезы.

— Дьявол! — он кинулся к ней и нежно стал стирать с ее лица слеза. — Не плачь, не надо. Он хрипло забормотал слова утишения:

— Я не хотел тебя расстроить. Извини, я… я… Хочешь, я сейчас позвоню твоему брату, пусть он пришлет других охранников! А я… я уйду, я навсегда исчезну из твоей жизни. Только не плачь, я не обижу тебя, поверь мне…

— Глу-уп… пый… С-сколько ж…теб-бе пришлось пережи-и-и-и, — окончание слов потонуло в бурном потоке рыдания. Слава остолбенел.

— Что?! Повтори, что ты сказала?

— Мне так больно за тебя-яяяя… Сволочи-и-и, — она шмыгнула носом.

— Кто?

— Эти уроды, кто засадил тебя за решетку-у-у-у! В буквальном смысле слова, у него просто отвисла челюсть. Лена обняла его, и стала поливать слезами его рубашку. И тут… В нем будто что-то сломалось. Он крепко обняла доверчиво прижавшуюся к нему женщину, и стал медленно укачивать ее. Она ему просто поверила, без доказательств, без долгих оправданий. Рыдания вскоре прекратились. Последний раз шмыгнув носом, Лена подняла на него свои серые глаза. Только любовь, только это прочитал он в ее взгляде. Словно камень свалился с его души. Он склонился к ней и губами начал нежно стирать следы слез на ее щеках.

— За чем же плакать-то? Лена робко улыбнулась и прошептала:

— Так ты же ведь мужчины, тебе нельзя. А я женщина, мне можно. Вот я и плачу за тебя. Слава счастливо рассмеялся, откинув голову назад.

— Ты просто ангел, — наконец, сказал он, посерьезнев. Лена помотала отрицательно головой:

— У меня совсем не ангельские желания. Поцелуй меня. Слава с готовностью склонился над ней, обжигая ее губы страстным поцелуем.

Слава осторожно поднялся с кровати, боясь разбудить спящую девушку. Он подошел к окну. После прошедшей ночи он чувствовал, как что-то теплое раскрылось в его душе. Он улыбнулся, может быть, впервые за несколько лет, открыто и чисто. Рядом, на столике, беззаботно лежал какой-то листок бумаги. Чисто автоматически он взял его в руки и вгляделся в написанное. " Ты знаешь, что такое одиночество? Когда ночью метешься по кровати, а глаза твои не могут закрыться. Потому что стоит только закрыть их, мгновенно подползает безысходная тоска. Это слезы в подушку, и ты знаешь, что никто не хлопнет тебя по плечу, не скажет, подмигнув: держи хвост трубой! Одиночество — это когда ты ненавидишь солнце и поклоняешься холодному, равнодушному дождю. Когда ты сидишь, пьешь горький кофе и слушаешь до бесконечности песню из кинофильма «Генералы песчаных карьеров». И плачешь, рыдаешь, глотая слезы. Нет ничего страшнее одиночества». Слава прочитал эти строки, написанные рукой Лены на пожелтевшей от времени бумаге нервным, мелким почерком. Он аккуратно положил листок бумаги на место и посмотрел на спящую женщину. Ничто так хорошо не говорило о ее характере, как эти строки. Слава окинул взглядом комнату. В квартире стояла тишина. На тумбочке, у кровати, одиноко светила настольная лампа. Глядя на приглушенный свет, он вдруг понял: она тысячу раз права. Ничто в этом мире не стоит того, чтобы отказаться от любви. Со всей ясностью мысли он понял: с первой секунды встречи с Леной он полюбил ее, всей душой. И никто никогда не отнимет ее у него, с ожесточением подумал он. Она будет только моей.

Марина прошла в шикарно обставленную комнату. Люстра, тысяч за тридцать, ковры, тысяч за пятьдесят, звуковые картины, шторы, весьма качественной ткани. М-да…

— Вы проходите, проходите, не стесняйтесь, — закудахтала невеста Сергея, чуть нервно улыбаясь. — Кофе хотите? Марина улыбнулась: