Элизабет Беверли - Не было бы счастья...
— Но ты, кажется, передумала. Зои беззаботно повела плечом.
— Ну так что ж? Я еще раз передумала. Ты мне, кстати, должен за продукты. И вот это я запишу на твой счет, — она кивнула на пакет с овощами. — Так. Где можно положить вещи?
— Вещи? Какие… вещи?
— Ну, пижаму, туалетные принадлежности и прочее.
Джонас помотал головой, все еще не в силах свыкнуться с мыслью, что она сменила гнев на милость.
— Ты что, будешь здесь ночевать?
— Одну-две ночи, пока ты не отоспишься. А потом буду приходить по утрам и сидеть с Джули до вечера — до твоего возвращения с работы.
— Ты же вроде поменялась с Джаннетт на ночную смену.
— Все улажено. Сегодняшнюю и завтрашнюю ночи я свободна.
Он недоверчиво сощурил глаза.
— Сколько хлопот ради меня.
— Не ради тебя, — быстро напомнила она. Джонас кивнул. На него вдруг навалилась такая усталость, какой он не испытывал за всю жизнь.
— Ну конечно. Как я мог забыть? Ты все это делаешь ради Джулианы. — Джонас поднял руку и с силой прижал ко лбу, словно пытаясь удержать мысли там, где им положено быть. — Минуточку, давай расставим все точки над i. Ты согласна помочь мне?
— Именно.
— Несмотря на то что я «самым гнусным образом соблазнял» тебя?
Зои с шутливым укором изогнула бровь.
— Но ты ведь не соблазнял, верно? Так ты, во всяком случае, сказал. Это было всего лишь недоразумение, — снисходительным тоном добавила она.
Джонас с трудом подавил в себе желание схватить ее в объятия и зацеловать до потери сознания, чтобы продемонстрировать, насколько она была права в своих обвинениях в пятницу вечером. Вместо этого Джонас лишь тяжело вздохнул и коротко кивнул.
— Ага. Совершеннейшее недоразумение. Зои улыбнулась в ответ, прекрасно понимая, что он лжет.
— Так я и думала.
— Значит, ты действительно готова пожертвовать нам с Джулианой целых две недели? Честно?
— Честно, — заверила она.
— Спасибо.
— К вашим услугам, доктор. Так где можно положить вещи?
Несколько долгих минут Джонас молча разглядывал Зои, как будто видел ее впервые. Любовался ее красотой… изумрудной зеленью ее глаз, напоминавших ему летний луг. И поражался своему отчаянному желанию погрузить ладони в густые огненно-рыжие пряди… поднести их к губам. Но на этот раз ему открылось что-то новое. Зои Холланд раньше представлялась Джонасу настоящей занозой, крикливой, воинствующей особой, рожденной исключительно для того, чтобы портить жизнь мужчинам. Он различал в ней одни лишь острые углы — и никакой нежности. Но сейчас он решил, что был не прав. Сейчас он увидел и нежность, и неуверенность. И неожиданно понял, что воинственность Зои — это только игра. В нем разгорелся огонь любопытства: почему же Зои так ведет себя, если на самом деле она вовсе не тот крепкий орешек, каким ее считают коллеги в больнице?
— Ты можешь устроиться в комнате, смежной с детской, — услышал Джонас свой голос — он сам не понимал, каким образом за всеми этими мыслями у него сложился ответ на ее вопрос. — Там проще всего услышать Джулиану.
— Отлично. — Зои положила пакет с овощами на журнальный столик и махнула саквояжем в сторону лестницы. — Веди.
Он на мгновение представил себе, что было бы, если бы он повел ее не в обещанную комнату, а к себе в спальню. Заработал бы, наверное, хороший синяк под глазом. Шутка, конечно. Но в каждой шутке… А потом Зои уж точно исчезла бы из его жизни навсегда.
Джонас не без усилий прогнал видение: Зои, обнаженная, соблазнительная, в его постели.
— Джулиана спит, — сообщил он, уже поднимаясь по лестнице.
— Как она вела себя — получше? Он покачал головой.
— Нет. Если не считать пятницы, когда ты была здесь, она при виде меня постоянно кричала. Она меня терпеть не может.
— Ничего подобного. — Зои вошла вслед за Джонасом в комнату и кинула саквояж с вещами на кровать. — В любом случае ты получишь передышку, Джонас. Выспишься сегодня как следует — и утром все увидишь в ином свете.
Глаза Джонаса вспыхнули, когда она произнесла его имя, и у Зои возникло отчетливое ощущение, что у него в голове витают мысли, которых там быть не должно. Стены комнаты вдруг сошлись вокруг нее, ей стало трудно дышать, и она едва подавила в себе инстинктивное желание бежать.
— Мм… может, займемся каждый своими делами? — неуверенно предложила она. — Тебе пора собираться на работу, а я пойду положу овощи в холодильник. Когда Джули проснется, я ее покормлю. С этой минуты весь день в твоем распоряжении.
— Весь день в моем распоряжении, — медленно повторил Джонас. — Трудно себе представить.
В его голосе слышалось безнадежное отчаяние, и у Зои затрепетало сердце.
— Джули перевернула всю твою жизнь, да? — тихо спросила она.
Джонас вздохнул. Их взгляды встретились, и она вдруг увидела на его лице почти нечеловеческую усталость.
— Полностью… — пробормотал он едва слышно. — Скажи мне раньше кто-нибудь, что это крошечное, безобидное существо способно принести с собой такой хаос, я бы ни за что не поверил.
— Я понимаю тебя, — кивнула Зои. — Но знаешь что? Если нельзя вернуть прошлую жизнь, то можно постараться создать новую, где будет место и тебе, и Джули.
Джонас улыбнулся. Ему хотелось расцеловать Зои за то, что она так старается подбодрить его. Черт, да кого он дурачит? Ему хотелось целовать ее совсем не по этой причине.
— Спасибо, Зои.
— За что? — изумленно распахнула она глаза.
— За поддержку.
— Все наладится, Джонас. — От ее улыбки у него закружилась голова. — Вот увидишь. Первые шесть месяцев всегда самые тяжелые для родителей. Но со временем тебе будет с малышкой легче и легче.
— Ты говоришь так, будто по опыту знаешь. Волна тоски едва не затопила Зои, но она быстро справилась с собой.
— Мои близкие друзья недавно стали родителями, и их проблемы мне хорошо известны. А сама я детей не хочу.
— Откуда такая определенность?
— Я давным-давно приняла это решение.
— Почему?
— Неважно. Решила — и все.
— Но…
— Ты опоздаешь на работу, — перебила она его. — Лучше поторопись.
Джонасу не хотелось никуда торопиться. Он и Зои впервые разговаривали, не прибегая к взаимным упрекам и колкостям. К своему удивлению, Джонас понял, что хочет получше узнать Зои, узнать, почему при такой любви к малышам она твердо решила не заводить своих. Но больше всего ему хотелось, чтобы она продолжала смотреть на него так, как сейчас — будто в самом деле волнуется за него, будто он ей небезразличен.
Он открыл было рот, чтобы сказать что-то — правда, сам еще не сообразил, что именно скажет, — но в этот момент Джулиана, как по сигналу, подала голос. Один требовательный звук — и Зои испарилась из комнаты, оставив Джонаса в одиночестве.
