Энн Хэмпсон - Любовь, как следствие вендетты
Он возвышался над ней, глубоко засунув руки в карманы и нахмурившись. Она спокойно подняла глаза и ответила на его взгляд, а потом снова опустила их. Ничего, кроме движения головы. Некоторое время он пытался подавить гнев, а Тони пришлось собрать все свои силы, чтобы сохранить это безмятежное спокойствие.
— Это ты по поводу поездки? — она беззаботно пожала плечами. — Я сказала, что поеду в Англию, и я поехала.
Она замолчала, услышав отдаленные крики детей, играющих на пляже, и по какой-то причине ей захотелось, чтобы они сейчас не появлялись.
— Я знаю свои права и хотела показать тебе, что не позволю обращаться с собой, как с рабыней. Я хотела видеть своих родителей, и ты, как мой муж, должен был дать мне денег без разговоров. Все равно тебе пришлось заплатить, — добавила она с триумфом, — так что мог бы просто дать мне их.
Она по-настоящему, хотя и ехидно, улыбнулась ему, получая удовлетворение от скрипа его зубов.
— Мне все равно пришлось заплатить, не так ли?
Прежде чем Тони успела что-либо сообразить, ее резко подняли на ноги и встряхнули.
— Ты посмела влезть в долги! Только посмей еще раз, и все, что ты имела, станет ничем! — Ее резко отшвырнули опять на стул. Она дрожала с ног до головы.
— Ты можешь себе это позволить! — вскрикнула она, показывая непокорность, хотя все тело ее ослабло.
— Что касается долгов, это сильное преувеличение. У меня нет ничего, что бы я не оплатила!
— И если ты дорожишь своей шкурой, ты не сделаешь этого снова! Ты понимаешь, каким идиотом я выглядел? Счет из магазина пришел первым, и я отослал его назад, сказав что это не мой, и устроил скандал управляющему!
Несмотря на слабость от пережитого испуга, Тони готова была рассмеяться. Если он выглядел идиотом, это пойдет ему на пользу! Однако она не засмеялась, но и не оставила желания отомстить. Она сказала:
— Если бы ты заплатил за мою поездку, ничего этого не случилось бы. И я бы объяснила счет в магазине. Очень неразумно с твоей стороны, потому что, как я уже сказала, тебе все равно пришлось заплатить.
Никто из них ничего не говорил, а Дарес, о чем-то размышляя, рассматривал ее. Когда, наконец, он заговорил, его злость в голосе исчезла, но появилось ледяное спокойствие и даже нечто вроде торжества.
— Ты, кажется, очень уверена, что мне пришлось заплатить. — Какие-то интонации в его замороженном голосе заставили Тони напрячься. — Деньги, которые теперь ты мне должна, — продолжал ее муж, — будут погашены за счет твоего содержания. Ты не будешь вообще ничего получать, пока последняя драхма не будет оплачена. Твое содержание приостановлено!
— Приостановлено! — у нее забилось сердце. Почему она об этом не подумала. — Ты не можешь остановить выплату содержания!
Дарес насмешливо смотрел на нее с высоты своего роста.
— Я уже сделал это. И когда возобновлю выплату, банк уведомит тебя об этом.
Она молчала. Не иметь ничего… ни пенни в кармане.
— Я… я не смогу существовать. Мне нужны хоть какие-нибудь деньги.
Ее голос потерял резкость, а глаза утратили воинственный блеск.
— Я собиралась оплатить счет из магазина из денег за следующий месяц.
У Дареса вырвался смешок, и он сказал:
— Быстро соображаешь, я бы сказал. Оплатить счет?
Ты думаешь, что я поверю в твое намерение вернуть мне деньги? Куда ты их истратила?.. Или я не должен спрашивать?
— Я купила подарки детям моей сестры. А если ты мне не веришь… мне нет дела, веришь ты мне или нет!
— Детям твоей сестры? У тебя есть сестра?
— Она вдова и с трудом кормит детей. Я купила и кое-какую одежду и обувь. — К ее смущению, она почувствовала пощипывание в глазах и быстро отвернула лицо.
Как она сможет устроить детям хорошие каникулы без денег? Она чувствовала, что должна забыть про свою гордость и попросить немного денег. Но прежде чем ей удалось это сказать, она снова услышала голоса детей.
Предвкушаемый восторг от встречи своего мужа с ними вдруг пропал сам собой, уступив место глубокой тревоге. Голоса слышались уже ближе, и она рискнула поднять глаза. Дарес прислушался, глубокая морщина прорезала его лоб. Через секунду трое сорванцов появились, прыгая по газону, дико крича и размахивая руками. Они снова играли в индейцев.
— Что?.. — Дарес изумленно смотрел на приближающийся ураган. — Что вы здесь делаете? — Он обращался к Робби, который подбежал первый. — Убирайтесь с газона немедленно! Он обернулся к Тони:
— Где эти паршивцы живут, черт побери?
— Мы живем здесь, — запыхавшись, проговорила Луиза, глядя на Дареса нахальным взглядом. — А вы кто?
Луиза была не только груба, но и дерзка и неуважительна со старшими.
— Это дом тети Тони!
— Здесь? — Дарес снова медленно повернулся к своей жене, которая пыталась уклониться от его взгляда.
— Ты привезла их с собой?
Его голос прозвучал недоверчиво. Тони постаралась что-нибудь сказать, но не смогла, и когда, все так же не желая встречаться со взглядом его карих глаз, она отвернула лицо, он резко взял ее за подбородок и повернул к себе. Она сердито вырвалась:
— Да, я привезла их с собой… чтобы Пэм смогла сохранить работу в течение летних каникул. Они пробудут здесь шесть недель, — добавила она решительно, ее храбрость возвращалась. Теперь молчал Дарес, глядя на Тони, которая, несмотря на решимость, была готова к тому, что он сейчас мог сделать, и отчаянно старалась сохранить агрессивный вид. Дети стояли тут же, а Дэвид смотрел на Дареса так, как будто это он вторгся в их частные владения.
Тот, в свою очередь, стал оглядывать их стальными глазами. Робби показал ему язык и, ужаснувшись, Тони поднялась на ноги и приказала им отправляться в дом.
— Зачем? — дерзко ответил Дэвид. — Мы играем в индейцев…
— Идите в дом, все! Вымойте руки и лицо…
— А у меня не грязные.
— И у меня.
— И у меня тоже. И я хочу съесть чего-нибудь.
Луиза стала отходить, махнув головой своим братьям:
— Пошли, эй, вы!
И прежде чем Тони успела что-либо сказать, они помчались к дому. После их ухода наступила зловещая тишина, а потом угрожающе спокойным голосом Дарес сказал:
— Я хотел бы получить объяснение, если ты не против.
Тони облизала губы.
— Я уже говорила: я привезла их с собой, чтобы сестра на время каникул смогла сохранить за собой работу.
Если бы я этого не сделала, ей пришлось бы бросить работу, а она не может себе этого позволить.
— Ты пытаешься меня уверить, что твои мотивы были совершенно не эгоистичны? — мягко спросил он.
— Конечно…
— Не лги! Ты привезла детей, чтобы досадить мне! Я не понимаю, почему ты получаешь садистское удовольствие, пытаясь вывести меня из себя, но предупреждаю, что ты напоролась не на того человека. Я тебе не сопливая английская тряпка!
