Эмма Чейз - Все смиренно
Я почтительно киваю.
— Приятно познакомиться с Вами, Миссис Синклэр.
Александра продолжает:
— А с моим братом, Эндрю?
Дрю, всегда джентльмен, приветствует ее с улыбкой.
— Приятно познакомиться.
Глаза Миссис Синклэр сверкают, когда она приветствует его. И она обмахивает себя своей пухлой ручонкой.
— Нет, мы не встречались… но я наслышана о вас.
— Злостные сплетни, — подмигивает Дрю, — которые оказываются правдой.
Судя по ее учащенному дыханию и румянцу на ее щеках, я бы сказал, что велика вероятность, что Миссис Синклэр сейчас грохнется в обморок. Это бы точно прибавило веселья этому вечеру. Но — она держится. Тут мимо ковыляет ее какой-то старый друг, с которым они давно не виделись, и утягивает ее за собой.
Опять оставшись одни, Дрю делает очередную попытку:
— Ну, теперь-то я могу уйти?
— Прекрати меня об этом спрашивать. Мы еще даже не сели за стол, — шипит Александра.
Дрю молчит… но он близок к тому, чтобы начать выть. И когда он снова начинает говорить, то делает это за нас обоих:
— Но я не хочу здесь находиться. Я пришел, поулыбался, выписал чек. И в отличие от некоторых, мне есть чем занять свое время.
И прежде чем ссора успевает стать слишком жаркой, кто-то в зале привлекает внимание Александры. Ее глаза расширяются, а на лице… разочарование. Она игнорирует своего брата и продолжает таращиться. Дрю и я следим за ее взглядом.
И вот, когда я вижу ее.
Практически у каждого парня есть такая женщина, из прошлого. У некоторых печальных сукиных сынов, даже не одна. Девушка, которая его использовала, разбила ему сердце, разрушила его самооценку. Говорят, первый порез — самый глубокий… и она порезала меня прямо до кости.
Шекспир писал: «Цветущее лицо — и сердце змея!» И если бы я не знал лучше, я бы поклялся, он написал это, думая о Розалин Николетте Дю Буа Каррингтон.
Мы повстречались на втором курсе Колумбийского Университета, и серьезно встречались два года. Розалин умная очаровательная опытная наездница. Ее не интересовали вечеринки братства или походы в бар. Вместо этого она предпочитала проводить свое время в интеллектуальных беседах об искусстве и путешествиях. Я думал, она была идеальной: женщина, на которой я бы женился, завел бы детей — девушка, которую бы я любил, когда она была вся в морщинах и седая, и которая любила бы меня в ответ.
Салли Дженсен могла быть первой девчонкой, в которую я влюбился, но Розалин… она была последней.
Я не видел ее с выпускного. Шесть лет. Но она выглядит в точности так же — лицо в форме сердца; классическое, но с высокими скулами, которые заставляли выглядеть ее как умудренной опытом, так и невинной; кристально-голубые глаза, экзотически-суженные; пухлые улыбающиеся губы; густые распущенные волосы; и высокое стройное тело, которое любого мужчину поставит прямо на колени. Я смотрю, как она идет через зал, с каждым ее шагом развивается ее платье цвета розовой карамели.
— Какого хрена ты ее пригласила? — спрашивает Дрю.
— Я не приглашала ее — Джулиан в составе членов правления. Я не думала, что они объявятся.
Джулиан — это муж Розалин. Он на десять лет старше и в десять раз богаче любого из нас.
— Я думал они в Европе.
— Они вернулись в город на прошлой неделе.
Когда Розалин подходит к нашему трио, Дрю и Александра встают передо мной — как телохранители. Розалин сверкает обворожительной улыбкой — той самой, с которой я так хорошо знаком.
— Александра, Дрю, так приятно вас встретить. Как давно мы не виделись?
— Не достаточно давно, — отвечает Александра, обманчиво улыбаясь.
Вот она Сучка, во всей своей красе. Для внешнего мира, Александра — утонченная леди. Но внутри нее медленно закипает свирепый человек, готовый защищать близких; который отбросит свои волосы назад, вытащит из ушей сережки и надерет задницу любому, кого она посчитает угрозой для ее любимых людей. И она питает особую ненависть к моей бывшей.
Я не знал, что Розалин меня обманывает до тех пор, пока она меня не бросила. Когда тебя посылают — это тяжело, но обнаружить, что все это время она трахалась с кем-то еще… это просто раздавило меня. В последующие дни — это был Дрю, который вытащил меня из дома, напоил меня и убедился, что я с кем-нибудь пересплю. Но Лекси — она была той, кому я плакался. Я не чувствую себя бабой от того, что признался, что я плакал — пустить несколько слез — это вполне допустимо, после того, как мне разорвали душу, а сердце порубили, как картошку.
Следуя по стопам своей сестры, Дрю говорит:
— Читал, что в Европе вспышка листерии. Кажется, ты успела ее избежать. Какая жалость.
Улыбка Розалин остается на месте, когда она игнорирует явное оскорбление.
— Да, мы насладились нашим путешествием по Европе — культурой, историей. Но Джулиан скучал по Нью-Йорку. Мы останемся здесь до весны.
По отдельности, брат с сестрой Эвансы могут метать смертельные вербальные стрелы — вы сами видели их в действии. Но вместе? Они настоящая команда, которая «опустит» профессиональных борцов.
Александра понижает голос до шепота:
— Ненавижу, что мне приходится тебе это говорить, Розалин… что ж, на самом деле… я это сделаю с удовольствием. Я слышала, у Джулиана бурный роман со своей секретаршей. — Она в задумчивости касается губ своим пальцем. — Или это была няня?
Дрю добавляет:
— А я слышал, что он трахает их обеих.
Снова, Розалин держится стойко. Я всегда думал, что ее самообладание досталось ей по наследству — символ ее искушенности и зрелости. Но глядя на нее сейчас, она просто кажется… бесчувственной. Далекой. Пассивной, аж раздражает.
Она слащаво вздыхает.
— Мужчины так любят разнообразие.
— Мне этого неизвестно, — парирует Александра.
— А мне известно, — признается Дрю. — Но, опять же, я не клялся в обратном.
Она сдержанно складывает руки на груди.
— Я смирилась с похождениями Джулиана. До тех пор, пока я та женщина, к которой он всегда возвращается, это не проблема.
Дрю всегда раздражало, что он не мог вызвать у Розалин реакцию, не важно, как бы груб он ни был. Ему доставляет нездоровое удовольствие доводить людей до грани срыва. Вот почему он копает глубже и говорит:
— Пока он не поймет, что этот ледник, который ты называешь вагиной, просто больше не стоит той платы за вход. Это вот может стать проблемой.
Розалин тихонько усмехается:
— Ты всегда был особенно красноречив, Дрю.
И пошел второй раунд для Степфордской Жены.
— Было приятно повидаться вами обоими. Надеюсь, вы меня извините.
