Анастасия Эльберг - Самая сладкая ложь
— Слава Богу, все целы. Документы у вас? Вам придется отправиться к капитану в гости.
Лия подняла глаза на майора Толедано.
— В гости, сэр?
— Капитану нездоровится, он поехал домой. У него больное сердце… Я каждый раз говорю ему, что нельзя нервничать, но с нашей работой такие запреты сложно соблюдать.
— Вот так? Без звонка?
Боаз присел у стола и взял лист для заметок.
— Он вас ждет. Вот адрес. Это в Гило. К сожалению, я не смогу отвезти вас. Вам придется взять такси. Прошу прощения. Обычно я не позволяю себе таких вещей, но сейчас я должен быть здесь.
Габриэль вышла из кабинета Гилада и, остановившись посреди комнаты, заявила:
— Только послушай, Боаз. Я предложила ему кофе, но он отказался. Тогда я предложила ему массаж и стриптиз, но он отказался. И что он попросил? Водки! И после этого вы все еще говорите что-то насчет женской логики?
Глава 8
Майор Боаз Толедано потянулся за лежавшей в кармане пиджака сигаретной пачкой, но одернул руку и нахмурился. За последние три месяца он несколько раз принимал решение бросить курить, но успехом это не увенчалось. Вероятно, потому, что Боаз не был уверен до конца в том, что он хочет это сделать.
Курил он давно, лет с шестнадцати, и много — пачку в день. Он не раз признавался себе в том, что бросать курить ему не хочется, но эта привычка не устраивала его жену, которая постоянно напоминала ему об обещаниях расстаться с сигаретами. Масла в огонь подливал и взрослый сын, спортсмен и борец за здоровый образ жизни. Но майор Толедано за долгие годы настолько свыкся с процессом курения, что без сигарет себя не представлял.
Дополнительный соблазн появился тогда, когда закурил сидевший напротив него капитан Землянских. Лейтенант Гордон, время от времени поглядывавший на экран небольшого портативного компьютера, тоже щелкнул зажигалкой. Боаз тяжело вздохнул и решил, что проиграл очередную схватку с никотином.
— Кажется, ты бросил курить? — отреагировал на действия коллеги Константин. Его способность задеть за живое в самый неподходящий момент была феноменальной.
— Да, но это было неделю назад, — резонно заметил Боаз.
— Вам надо курить трубку, майор. На мой взгляд, она отлично впишется в ваш образ.
Гилад по-прежнему изучал экран портативного компьютера.
— Есть что-нибудь новое, лейтенант? — осведомился Константин.
— Ничего, — покачал головой тот. — Ты думаешь, это нормально?
— Я думаю, тебе нужно расслабиться. Хотя, конечно, я могу тебя понять. Первая операция — это всегда волнительно. Может, выпьем?
— Было бы неплохо, — кивнул Боаз, протягивая руку к пепельнице. — Мне, пожалуйста, виски. А лейтенанту надо чего-нибудь покрепче. Для успокоения нервов.
Гилад удивленно ахнул.
— Выпить? Да вы что! Когда на нашей ответственности десять человеческих жизней?!
— Если после стакана виски ты будешь пьян настолько, что не сможешь следить за экраном, тебе мы наливать не будем.
— Полно, капитан, — сказал Боаз и поднялся. — Вам я тоже наливаю виски?
— Да. Итак, подытожим. Три стакана. И побыстрее, майор, а то ваши чаевые останутся у меня в кармане.
Гилад проводил Боаза взглядом и вздохнул.
— Это нормально — когда начальник штаба и главный стратег пьют… вот так? — спросил он.
— Нет, — ответил тот коротко. — И нервничать — это тоже ненормально. Но ты нервничаешь. И мы с Боазом нервничаем. Только мы нервничаем немного иначе. Пьем и отпускаем дурацкие шутки. На данный момент от нас ничего не зависит, а поэтому ты просто смотришь на экран. У тебя есть выбор — либо рвать на себе волосы и думать о том, что могло случиться самое плохое, либо выпить и расслабиться. Женщинам сюда нельзя, так что в полной мере мы расслабиться не сможем. Хотя можно пригласить Габриэль. У тебя, наверное, уже устали глаза. Что ты думаешь по этому поводу?
Гилад потушил сигарету в пепельнице и отогнал от лица струйки дыма.
— Я думаю, что у тебя идиотские шутки, — заявил он. — И они убивают меня каждый раз, хотя я уже давно должен был к ним привыкнуть. Такое впечатление, будто у тебя железные нервы.
— Тебе предстоит многое понять. Всему свой срок.
Консультант закивал, соглашаясь. Он знал, что в некоторых ситуациях спорить с руководителем бессмысленно.
С того момента, как нога лейтенанта Гилада Гордона впервые переступила порог офиса главного аналитика, прошло чуть больше года, но этот день он помнил хорошо. Холодный зимний день — с самого утра он не мог согреться и продолжал дрожать даже тогда, когда оказался в теплой приемной.
Гилад чувствовал себя неуверенно, но старался держаться как можно достойнее. Рыжеволосая Габриэль (тогда она еще была рыжеволосой — оттенок ее волос менялся раз в три месяца) попросила гостя подождать и пригласила его сесть рядом. Некоторое время гость не мог решить, куда ему смотреть: на декольте секретаря, которое противоречило всем правилам дресс-кода, на практически не прикрытые юбкой делового костюма ноги или же в глаза, выражение которых вполне соответствовало внешнему виду Габриэль. После мучительных раздумий он решил сосредоточить внимание на фотографии, которая висела на стене под дипломом (степень бакалавра по психологии и руководству, Иерусалимский еврейский университет). На фотографии были запечатлены двое — мужчина в военной форме и Габриэль. Мужчина держал ее под руку и смотрел в камеру, а Габриэль смотрела на него. Улыбалась она так лучезарно, что Гилад решил, что это ее муж.
— Это капитан, — развеяла его сомнения Габриэль.
За пять минут, которые Гилад провел в приемной, он успел выслушать целую лекцию о своем будущем руководителе. Если хотя бы малая часть из этого была правдой, иметь такого начальника он не пожелал бы никому. Гилад осведомился, откуда у Габриэль такая информация. В ответ на это она тряхнула головой и спросила:
— Мальчик мой, ты знаешь, сколько я тут работаю?
Глянув на часы, она подняла трубку служебного телефона и нажала одну из кнопок.
— Да, сэр, — сказала она. — Хорошо, я скажу ему, что он может войти.
Кабинет капитана Землянских был просторным и светлым, а воздух в нем — хоть и теплым (работавший кондиционер старался, как мог), но свежим. Все условия для плодотворной интеллектуальной работы были соблюдены.
Гилад ожидал увидеть хозяина кабинета за столом, но кресло пустовало. Главный аналитик стоял у окна, сложив руки за спиной. Позже Гилад узнал, что он любит кабинеты с большими окнами: изучение «пейзажа» помогало ему упорядочить мысли, восстановить энергию или принять какое-то решение. Не решаясь войти и помешать, Гилад замер на пороге.
