Кристина Хегган - Предательство
— Включая гонорар вашего адвоката? — Убедившись, что за ними никто не наблюдает, Стефани сняла очки.
— Никакого адвоката не было, — ответил Майк, уловив удивление в ее глазах. — Я и не собирался идти к вашему отцу. Просто мне хотелось немного пошутить. Я не подумал, что вы примете все за чистую монету. Извините. Если бы я знал…
— Это моя вина, — махнула рукой Стефани. — Я тогда была слишком взволнованна. Знаю, вы не хотели навредить мне, ведь отец и словом не обмолвился о происшедшем. — Она не сказала Майку, что целыми днями мечтала о нем и каждое утро бежала к бассейну в надежде встретить его до ухода в школу.
— Перекусим что-нибудь? — спросил Майк, когда они проходили мини-кафетерий.
— Я не голодна.
— Аппетит приходит во время еды, особенно когда ешь один из гамбургеров «Биг Джо». Они самые вкусные на всем Восточном побережье.
Майк заплатил за два гамбургера, за пару стаканов лимонада и за большой пакет жареной картошки. Они со Стефани прошли к столику под солнцезащитным зонтиком с рекламой «пепси». Во время еды молодые люди дружески болтали. Майк чувствовал себя со Стефани непринужденно и легко. В ней не было ни притворства, ни снисхождения, ни провокационных взглядов, ни высокомерия, как у многих богатых девушек. Всякий раз, когда она смотрела на него, взгляд ее был прямой, а вопросы говорили о неподдельном любопытстве.
— Вы действительно хотите стать режиссером? — спросила Стефани, когда Майк рассказал ей, какая работа ждет его в Нью-Йорке в октябре.
— Вы находите это странным? — рассмеялся Майк над ее удивленным выражением лица.
— Странно то, что у нас много общего. — Стефани вытерла губы бумажной салфеткой.
— Вы тоже хотите стать режиссером?
— Нет, я собираюсь быть актрисой.
— Актрисой, которую я когда-нибудь стану снимать? — улыбнулся Майк, потому что слова девушки прозвучали с такой убежденностью и юношеской гордостью.
— Вряд ли. Мне хотелось бы работать в театре.
— А-а-а. Идете по стопам вашей матери?
— Вы знали мою маму? — с изумлением спросила Стефани, уставившись на Майка огромными серыми глазами.
— Я видел ее. Мой отец был заядлым театралом и взял нас с собой в «Форрест театр» в Филадельфии посмотреть на вашу маму. Она выступала там во время гастролей по стране с пьесой «Сожаления миссис Браун».
— Спектакль, за который она получила премию «Тони».
— Она потрясающе играла, — кивнул Майк. — Фильм тоже сделали неплохой, но если бы ваша мама исполнила в нем главную роль, он был бы намного лучше. — Он слишком поздно спохватился, вспомнив, что Алисия Карр умерла за два года до съемок этого фильма. — Простите. — Он посмотрел на Стефани и поймал ее грустный, отрешенный взгляд. — Глупо было с моей стороны…
— Не извиняйтесь. Я рада, что вы заговорили о маме. Мало от кого услышишь о ней. Мне приятно сознавать, что ее все еще помнят, все еще восхищаются ее талантом. — Затем, тряхнув головой, словно стараясь отбросить грустные мысли, она сказала: — Я собираюсь играть в пьесе в следующую субботу — в школьном спектакле. Мы должны показывать его перед выпускным днем, но из-за задержек будем играть в субботу и в воскресенье.
— Эта пьеса, случайно, называется не «Босые в парке»? — спросил Майк, вспомнив сценарий, который он видел тогда у нее дома.
— Я играю Кори Браттер — главную женскую роль, — кивнула Стефани.
Он посмотрел на нее с еще большим уважением. А его цепкий взгляд будущего режиссера пытался представить девушку в веселой комедии. Но она выглядела слишком серьезной для такой роли. Правда, Майк мог и ошибаться. Может, под маской хладнокровного спокойствия скрывается беззаботная, жизнерадостная молодая женщина?
— Ваш отец, должно быть, очень гордится вами.
— Не совсем так. — Милая улыбка исчезла с лица Стефани. Она отхлебнула лимонад и посмотрела на толпы людей, которые проходили мимо. — Отец и мысли не допускает, что я стану актрисой. Поэтому он и не позволил мне учиться в Нью-Йоркском университете. — Она быстро надела очки, увидев, что на нее смотрит какой-то мужчина, с которым Стефани, может быть, была знакома, но не могла припомнить. — Именно из-за отца я так нелепо замаскировалась. Он придет в ярость, если узнает, что я пришла сюда.
— Разве он не позволяет вам делать все, что захочешь?
— Во всяком случае, развлекаться не разрешает.
— И как часто вы нарушаете его указания? — спросил Майк, взглянув на нелепую прическу Стефани, так изменившую ее облик.
— Так часто, как это удается. Мне просто нужно соблюдать осторожность. — Она рассмеялась и погладила свой «улей» на голове. — И быть находчивой. Правда, в этот раз постаралась Трэси.
Майк посмотрел па Стефани долгим, задумчивым взглядом. Он был достаточно умен и понимал, что юноши его круга не должны влюбляться в таких девушек, как Стефани Фаррел. По влечение, которое он испытывал к ней с первого дня их знакомства, становилось все сильнее вопреки его воле.
— А вы можете придумать что-нибудь и освободиться завтра после обеда?
— А что? — Стефани подумала, что Майк приглашает ее на свидание, и ее щеки зарделись от удовольствия.
— Я обещал своему приятелю, тренеру юношеской лиги, что приду на игру. Его младший брат первый раз играет на подаче. Парень волнуется, ему нужна любая поддержка.
— И вы приглашаете меня составить вам компанию?
— Да, если сможете.
— Что-нибудь придумаю, — ответила Стефани
Она смотрела на Майка своими гипнотизирующими серыми глазами, не отводя взгляда.
Благодаря Трэси, которая всячески покрывала подругу, Стефани и Майк могли проводить несколько часов вместе каждый день всю следующую неделю. Хотя Стефани родилась на юге Нью-Джерси, она никогда не изучала долину реки Делавэр так подробно, как с Майком в эту неделю. И никогда еще ей не было так весело. Он учил ее собирать моллюсков в заливе Барнегат, а потом показывал, как их едят, сбрызнув лимоном. До этого Стефани никогда не пробовала сырых моллюсков и сначала немного брезговала. Но в конце концов она стала щелкать их как семечки, получая огромное удовольствие.
На следующий день они знакомились с Филадельфией, посетили площадь Риттенхаус, возвышенность Сэсайэти и улицу Саус с ее чарующей деловой атмосферой.
Майк любил природу и повез Стефани погулять по Песчаной сосновой равнине, этому обширному оазису дикой природы на юге Нью-Джерси. Стефани поражалась тому, что Майк знал название каждого городка, который они проезжали, и мог рассказать его историю. Ей нравилось, с какой энергией, страстью в голосе и горящими глазами он говорил о вещах, которые любил, особенно о постановке кинофильмов. Иногда, когда они гуляли, Майк вдруг останавливался, приседая перед Стефани, держа в руках воображаемую камеру, и делал вид, что снимает ее. Дурачась, Стефани позировала ему, то выставляя ногу, то прикидываясь, будто курит сигарету через мундштук, то обольстительно улыбаясь.
