Наталья Калинина - Кто-то смеется
В магазине было полутемно и безлюдно. Угодливый продавец с золотыми зубами открывал перед ними коробочки разных фасонов и размеров. Леля с ходу забраковала безвкусную брошь с россыпью мелких бриллиантов, рубиновый браслет, несколько кулонов. Она брезгливо кривила губы и отодвигала от себя коробочки. Наконец Леля увидела этот большой бриллиант в окружении рубиновых зернышек.
— Аленький цветочек! — восхищенно воскликнула она.
— Вы совершенно правы. Этот перстень так и называется. Это авторская работа, и подобной ей нет во всем мире. — Продавец протянул ей кольцо. — Размер семнадцать с половиной. Если вам нужно меньше, у нас есть своя мастерская. Работы минут на двадцать.
Перстень пришелся впору. Он искрился и сиял в тусклом солнечном свете сквозь толстое стекло двойной витрины. Леля любовалась своей изящной загорелой рукой. Из-за перстня пальцы казались еще длинней и тоньше.
— Берем? — склонившись к ее уху, спросил Достигайлов.
Она кивнула, не отрывая глаз от перстня.
— У вас отменный вкус, сударыня. Я бы сказал, королевский вкус, — сказал продавец и растянул губы в фальшивой улыбке.
Они сели в машину, и Леля наконец оторвала взгляд от перстня.
— Счастливица эта твоя родственница, — сказала она, глядя на Достигайлова. — И чем она такое заслужила?
Он взял ее руку в свою и осторожно поднес к губам. Они были сухие и очень горячие. Лелю это неприятно поразило — словно ее коснулось что-то нечистое, даже гадкое. Ей захотелось вырвать свою руку, спрятать за спину. Но вместо этого она почему-то кокетливо улыбнулась.
— Заслужила. Теперь я наверняка это знаю. Она была так снисходительна к моей серости. И объяснила мне терпеливо и по складам, что чудеса сбываются.
— Чудеса? Или желания?
— Мои желания давно сбылись. Все до единого. И мне последнее время стало скучно. Как вдруг я понял, что на свете бывают чудеса.
Леля отвернулась. За окном тянулись однообразные домишки, которые лепились друг к другу с упрямством, присущим убожеству. Она представила себя на мгновение в одном из них, представила, как встает каждое утро под тиканье ходиков, садится за застланный клеенкой кухонный стол, наливает из эмалированного чайника кипяток в чашку… А «Аленький цветочек» сиял так празднично и ярко.
— Я чудо, — прошептала она. — Я знаю об этом с детства. Знаю, что не такая, как все.
Она видела краем глаза, что Достигайлов тяжело сглотнул и крепче ухватился за руль.
— Этот перстень ты купил мне, — утвердительным тоном сказала она.
Он кивнул, не глядя в ее сторону, и наклонил голову.
— За него ты потребуешь от меня очень многого.
Он еще ниже наклонил голову.
— Молчишь? Потребуешь ведь?
— Да, — хрипло отозвался он. — Но я не из тех, кто применяет силу. Ты сама должна этого захотеть.
— Петька сказал, это неизбежность. Теперь я поняла, что он имел в виду. Какой удивительный перстень!
— Машина тоже твоя.
— Не много ли?
— Нет.
Он вздохнул и поерзал на сиденье.
— И ты всегда будешь таким беспредельно щедрым?
— У каждого мешка есть дно.
Она заливисто рассмеялась, вспомнив, что отец назвал Достигайлова мешком с баксами. Хмель уже начал проходить. Ей стало душно. От того, что сидящему с ней рядом человеку не хватало легкости и бездумного веселья богемных людей, среди которых она выросла. «Его тянет не так ко мне, как к среде моего обитания, — подумала она. — Он считает, все в этом мире можно купить за баксы. Может, так оно и есть? Интересно, я долго буду ему сопротивляться?..»
— Но мне еще нужно закончить одиннадцатый класс и поступить в институт. Отец хочет, чтобы я получила высшее образование.
Достигайлов достал из холодильника пузатую бутылочку пива, открыл ее и протянул Леле. Она сделала большой звучный глоток и поперхнулась.
— Я тоже этого хочу. И для своей Ленки тоже. Ты могла бы поступить в Королевский колледж в Лондоне.
— Хорошо, я подумаю, — серьезно ответила Леля. Ее веселил этот разговор. Это был своеобразный аукцион, на котором ставки обещали быть супервысокими. А Достигайлов оказался не таким уж и валенком.
— Только не спеши с ответом. Пускай все ответится само собой.
На обратном пути она не захотела сесть за руль. Она смотрела вперед, на серую полоску асфальта, которую быстро наматывал на колеса их «БМВ». Потом задремала, убаюканная скоростью и молчанием своего попутчика.
Леля проснулась от того, что в комнате кто-то был. Человек двигался почти бесшумно, но громко дышал.
— Кто? — окликнула она, натянув до подбородка простыню.
Ей не ответили, но по характерному скрипу она поняла, что человек, кто бы это ни был, сел в плетеное кресло возле туалетного столика.
В этот момент из-за тучи выплыла толстая скибка полумесяца, и Леля разглядела лицо сидевшего в кресле. Она вскрикнула и закрылась ладонями.
— Малыш, я должен поговорить с тобой.
— Не надо, пап.
— Давненько мы не говорили по душам.
— У меня больше нет души.
— Можно я присяду на краешек твоей кровати?
Она услыхала, как он встал и сделал шаг в ее сторону. Перед глазами поплыли малиновые круги, и голова бессильно упала на подушку.
— У тебя такая горячая рука, малыш. — Он прижал ее к своей щеке, потом ко лбу. — Ты что-то от меня скрываешь. Влюбилась?
— Поговорим об этом днем, пап.
— Нет, давай лучше сейчас. Днем все иначе. Я ненавижу день. Если бы можно было, я бы спал, когда светло. Позволь я поцелую тебя. — Он наклонился и прижался к ее лбу нервно вздрагивающими губами. — И в волосы. Я так люблю твои роскошные, пахнущие майским медом волосы.
Она слабо сопротивлялась, чувствуя, что силы оставляют ее.
— Так, как когда-то, уже не будет, не будет… — шептал отец, целуя ее в шею и плечи. — Помнишь, как нам было хорошо?
— Помню, — слабо прошептала она.
— Я носил тебя на руках по комнате и целовал. В этом нет ничего дурного, малыш. Просто я очень люблю тебя. Больше жизни. Больше всего на свете.
Он просунул руки ей под спину и коленки и легко поднял в воздух. Простыня, которой она была накрыта, зацепилась за что-то и соскользнула на пол. Она увидела свою наготу и простонала.
— В чем дело, малыш? Я сделал тебе больно?
— Если бы ты не был моим отцом!..
— Забудь про это. Для нас, богемных, законы не писаны. — Он зарылся лицом ей в грудь и шумно потянул носом воздух. — От твоей кожи так волнующе пахнет. Так пахло от ее кожи.
— Ты уже говорил мне об этом.
— Да. Я очень любил твою мать. Я не хотел, чтоб это случилось.
Он заплакал. Леля видела, как по его щекам текут слезы. Она боялась слез и слегка брезговала ими. Это подействовало на нее отрезвляюще. В следующую секунду она уже стояла ногами на полу. Отец попытался схватить ее за талию, но она повернулась и звонко ударила его по щеке.
