Наталия Ломовская - Душенька
– Семейная гостиница, – пробормотал он под нос и щелкнул пальцем по живописному полотну. – Варварская роскошь.
От его щелчка из-под картины выбежал крупный коричневый таракан и понесся, виляя, по обоям.
– Давай-ка и мы, Душенька, последуем его примеру и убежим отсюда...
Прости, что привез тебя сюда, – сказал Олег, когда мы уже отъехали от гостиницы. – Понимаешь, объявление прочитал. Семейная гостиница, домашний уют, полная конфиденциальность...
Я промолчала. Мне вдруг многое стало понятно. Конфиденциальность – это ведь когда пытаются что-то скрыть? Ну или как-то так.
– Ты женат? – спросила я наобум.
Он помолчал, а потом ответил:
– Все сложно.
...Если у меня когда-нибудь родится дочь, я научу ее бежать от мужчины, который говорит, что, мол, «все сложно». Никогда, скажу я ей, никогда, дорогая, не участвуй в «сложных» отношениях. Ни на каких условиях, ни в какой роли! «Да ладно, мам», – вот что она мне скажет и убежит на свидание. Чужой опыт никому не нужен, особенно если ты влюблен. К тому же принято считать, что от любви глупеют. Должна сказать, меня это не коснулось. От любви я поумнела и стала замечать вещи, раньше мне недоступные.
Итак, у моего возлюбленного была невеста, девушка, постоянная партнерша, подруга – называйте это, как хотите. По крупинке собирая информацию о ней, я составила для себя образ этой особы и уяснила стиль их отношений с Олегом.
Или мне казалось, что уяснила.
«Та, другая» была, казалось мне, натурой рассудочной и холодной. Она не одобряла юмора Олега и не смеялась его шуткам – именно поэтому он с таким удивлением и восторгом смотрел на меня, когда я закатывалась своим фирменным смехом. Она не одобряла также пустого балагурства, обрывая его резким: «Не паясничай!»
Эту фразу я где-то услышала, может быть, в фильме, и сразу же приписала ее «той, другой».
Она следила за фигурой, в ресторане заказывала минеральную воду без газа и зеленый салат, в кулинарии не разбиралась, готовить не любила или не умела. Это, впрочем, были уже не мои догадки.
Дело в том, что Олег после приключения с «семейной гостиницей» все-таки сдался и привез меня в свой дом.
Я до сих пор не знала людей, которые бы жили в собственном доме. Насмотревшись сериалов, я представляла себе настоящий дворец – зал с камином, кровать с балдахином, золоченые диваны и прочую гламурную пошлятину.
Но дом Олега оказался очень скромным. Это был не дворец, а коттедж в поселке, где гнездились такие же, как он, бизнесмены средней руки. Впрочем, камин все-таки был. Идеальная чистота подсказала мне, что в доме есть прислуга. Действительно, у Олега была домоправительница, пожилая и добродушная татарка Альфия.
В нашу первую встречу она приняла меня, что называется, в штыки – не выказывая, разумеется, на словах никакой неприязни, она исподтишка бросала на меня такие выразительные взгляды, что я чувствовала себя хуже, чем в приюте для дальнобойщиков и их случайных подруг. Я чувствовала себя крайне неловко и обрадовалась, когда Олег отпустил ее. Она ушла, ворча и оглядываясь. Альфия жила во флигеле.
– Пойдем, я покажу тебе библиотеку, – сказал Олег, когда за домоправительницей закрылась дверь.
Впоследствии для нас это стало эвфемизмом, обозначающим любовную близость: «заглянуть в библиотеку». Я сразу поняла, что он не хочет вести меня в спальню, где занимается сексом с «той, другой». Но я не обиделась и не рассердилась. Я была слишком влюблена и слишком хотела его. Каждое его прикосновение было для меня как глоток прохладной воды в жаркий день.
Мы занимались любовью на широком кожаном диване, среди стеллажей. От влаги, которую источали наши тела, диван вскоре стал скользким. Тогда мы перебрались на ковер и продолжили там. Вечером, когда я мылась в ванне, я обнаружила, что мои колени стерты до крови, и вспомнила, как Олег шептал мне со смешком:
– Сделаем епископа?
– Что это значит?
– Это значит, что ты должна быть сверху.
– А при чем тут епископ?
– Так говорили в Средневековье. Тогда считалось, что ребенок, зачатый таким образом, имеет шанс стать епископом.
Впрочем, будущему епископу пришлось бы очень постараться, чтобы родиться. Олег взял вопрос предохранения на себя и выуживал радужные конвертики из воздуха, как фокусник. Он был неутомим и изобретателен в любовной игре, и это дало мне основания предположить, что «та, другая» не очень-то баловала его ласками.
Я даже не знала ее имени. Впрочем, оно мне было не нужно. Кстати, в библиотеке, на массивном письменном столе (разумеется, его мы тоже освоили как территорию для любви), я заметила странную пустоту среди фотографий в рамках. Инстинкт подсказал мне, что тут стояла фотография моей соперницы, но Олег предусмотрительно спрятал ее перед моим приходом. Любопытство не оставляло меня. Я догадывалась, что снимок лежит в одном из ящиков стола, но ни за что не посмела бы открыть и посмотреть.
А напрасно. Быть может, маленькое зло избавило бы меня от зла неизмеримо большего... А так спрятанный снимок стал для меня ночным кошмаром. Мне снилось, что я тяну за медную ручку, что ящик выдвигается с тихим скрипом, и я вижу снимок, но на нем нет человеческого лица, только клубится какая-то черная, отвратительного вида масса. С криком я просыпалась, садилась на постели. Сердце колотилось, опережая тиканье часов. Дурной сон, вызванный, без сомнения, муками нечистой совести, довел меня до того, что я стала бояться своей соперницы. Косвенным образом мои опасения подтвердила Альфия. Сердце суровой домработницы Олега я завоевала тем, что попросила ее научить меня готовить губадию.
Губадия – круглый татарский пирог со сложной начинкой, необыкновенно вкусный. Альфия рассказала мне, что когда-то татары пекли губадии только в дни торжеств, а теперь можно хоть каждый день, пожалуйста. Только не так это легко, как кажется. Секрет пирога состоит в том, что начинка не смешивается, а лежит как бы слоями, и слои должны гармонично сочетаться друг с другом не только по цвету, но и по вкусу. А начинкой должен служить сушеный творог, по-татарски корт, вареный рассыпчатый рис, жареный фарш, пассерованный лук, распаренный изюм, курага, чернослив...
– Тесто делай, какое хочешь, хочешь – дрожжевое, хочешь – пресное. Главное, маслица побольше, лей, не жалей. Раскатай тесто и положи его на масленую сковороду, и сверху подмасль. Теперь клади рис. Корт нижним слоем класть нельзя, от него тесто отсыреет. Так, теперь вот корт. Снова рис. А теперь мясо, и снова рис, только слой риса в три раза тоньше мяса должен быть. Потом идет яйцо крутое, мелко нарубленное, еще раз рис, и сверху – курагу, чернослив, изюм. А теперь, если хочешь, чтобы губадия получилась, как на Курбан-байрам, – полей сверху топленым маслом, да не жалей, чтобы вся начинка пропиталась, чтобы если пальцем нажать – масло так и брызнуло бы! И сверху слой теста тоненький, краешки защипай, надрежь зубчиками. Ну и маслицем сверху смажь, даже и простую кашу-то маслом не испортишь, а уж губадию и подавно. И в печку ее на час. Не получится? Почему так говоришь? Если все сделала, как я сказала, обязательно получится!
