Даниэла Стил - Жажда странствий
Какой дивный день, какая дивная поездка, сколько волнующих, захватывающих впечатлений! Одри была потрясена всем увиденным, когда вернулась в отель, отсняв шесть катушек пленки.
На них был весь Нью-Йорк — и Гарлем, и Центральный парк, и Ист-Ривер, и Гудзон, и мост Джорджа Вашингтона, и Уолл-Стрит, и собор Святого Патрика, и без конца люди, люди, здания… Разговаривая вечером по телефону с дедушкой, она буквально захлебывалась от восторга. Радостное волнение переполняло ее весь вечер и в ресторане «Двадцать одно», куда Одри отправилась ужинать. Это был самый знаменитый ночной ресторан Нью-Йорка, один из немногих, куда женщинам можно было прийти без мужчин. На Одри было маленькое черное вечернее платье. Едва она села за столик, как возле нее оказались двое мужчин, но метрдотель тотчас же попросил их отправиться обратно в бар, откуда они сорвались, увидев Одри. Она возвращалась в «Плазу» одна, без кавалеров…
До отплытия теплохода оставалось три дня, и Одри не теряла ни минуты драгоценного времени. Она побывала всюду, где хотела, посмотрела даже два фильма: один с Джоан Кроуфорд, которую Одри очень любила, и с Гретой Гарбо — это был «Гранд Отель», и «Дождь» — с Джоан Кроуфорд и Уолтером Хьюстоном в главных ролях. Обе картины были сняты в прошлом году, но посмотреть их дома у Одри, разумеется, не было времени. Она вышла из кинотеатра с ощущением, что отчаянно прожигает жизнь, но страшно довольная, и на следующий день отправилась на утренний сеанс смотреть «Свидетельство о разводе» с Кэтрин Хепберн.
Она с утра до ночи ходила по улицам, заглядывала в магазины и ужасно жалела, что не сможет побывать в «Эль Марокко». Он открылся полтора года назад, и Анни, замирая от восхищения, описывала его Одри — ее водил туда Харкорт во время свадебного путешествия. Интерьер в черно-белых полосах, как шкура зебры, здесь собирается весь цвет общества, пьют и танцуют до утра, женщины невероятно хороши собой и в роскошных туалетах, мужчины тоже красивы, элегантны и волнующе романтичны. Одри очень хотелось бы там побывать и все увидеть своими глазами. Но она не знает в Нью-Йорке ни души, а отправиться туда одна нипочем не осмелится, даже если бы ее и пустили, впрочем, она знала, что не пустят.
Но ей достаточно было и нью-йоркских улиц, здесь тоже есть чем полюбоваться: какие модные туалеты на женщинах, как безупречно одеты мужчины! Сан-Франциско начал казаться ей сонной провинцией, и она сказала об этом Аннабел по телефону.
— Счастливая ты, Од… Как бы я хотела быть с тобой, все на свете готова отдать.
— На всех прелестные крошечные шляпки и невероятно красивые платья. — Обе сестры знали, что крошечные шляпки — последний крик моды в этом году, но одно дело знать и совсем другое — видеть их всюду, куда ни пойдешь. Здесь все было несравненно ярче, значительнее и масштабнее, чем в Калифорнии; Сан-Франциско поблек и словно уменьшился, обретя свои истинные, довольно скромные пропорции.
— А ты была в «Эль-Марокко»?
Одри рассмеялась:
— Ну конечно, нет. Как бы я туда попала? У меня здесь нет знакомых мужчин.
— Я слышала, туда бесплатно пускают посетителей, если они красивы и прилично одеты… — В голосе Аннабел была надежда, и Одри опять засмеялась. Она тоже об этом слышала, владельцы заведения сообразили, что только так они и могут заполнить зал и создать впечатление, будто ресторан процветает, несмотря на депрессию. Сейчас здесь танцуют красивые нарядные посетители, потом вернутся их постоянные клиенты, и никто ни о чем не догадается.
— Вряд ли мне стоит пытаться, все равно у меня нет кавалера. — Она сказала это без всякой горечи.
Аннабел лишь пожала плечами и вздохнула:
— Знаешь, Од, может быть, оно и к лучшему.
По голосу сестры Одри сразу заподозрила, что Харкорт выкинул какой-то номер, и ее сердце сжалось от тревоги за сестру.
— Ты расстроена? Что-то случилось? — Она была готова защищать Аннабел, как тигрица защищает своего детеныша. Но Аннабел стала убеждать сестру, что все в порядке, а Одри так хотелось ей поверить…
— У нас все хорошо. Просто… просто очень трудно без тебя. Не представляю, как это тебе удается со всем справляться. — В глазах Анни были слезы, но, к счастью, Одри их не видела.
— Ты тоже со всем справишься, нужно только немножко терпения. Нельзя же научиться всему за один день.
— Харкорт считает, что можно, — жалобно протянула она, и Одри улыбнулась.
— Мужчины ничего не понимают. Посмотри на дедушку. — Аннабел улыбнулась сквозь слезы. — У тебя все отлично получается. — Одри подбадривала ее так всю жизнь. — Ты замечательная мать. — Она говорила правду: Аннабел играла с Уинстоном, как маленькая девочка играет с куклой.
— Я так боюсь сделать что-то не так, — заныла Аннабел, но Одри ее тут же оборвала:
— Не бойся. Ты его мать. Ты лучше всех знаешь, что, ему надо. — Как много денег ей придется заплатить за этот долгий разговор! Она взяла с собой всего пять тысяч долларов, которые достались ей после смерти родителей, их должно хватить на всю поездку. — Ну, мне пора, Анни. Я еще позвоню тебе до отъезда.
— А когда отправляется теплоход?
— Через два дня. — Одри знала, что путешествию на теплоходе Аннабел не завидует — ее с детства укачивало на море. Харкорт жаловался, что во время свадебного путешествия она ни разу не вышла из каюты «Иль де Франс». Однако в Париже очень быстро пришла в себя. «Шанель», «Пату», «Вионне»… Она побывала во всех домах моды и истратила там целое состояние. — Береги себя, голубка, и передай привет дедушке.
— Ах, он мне никогда не звонит.
— Так позвони ему сама! — Одри рассердилась. Анни никогда не проявляет внимания к людям, ждет от всех внимания к себе. — Он теперь нуждается в твоей поддержке.
— Хорошо, позвоню. А ты позвони мне, если побываешь в «Эль-Марокко».
Одри усмехнулась и повесила трубку. Какие они разные, иной раз трудно поверить, что они сестры. Аннабел с возмущением отвергла бы маршрут, который наметила себе в Европе Одри: ни одного дома мод там не значилось, ее интересовало совсем другое. Через два дня Одри села на теплоход, и сердце ее бешено колотилось от волнения. Она смотрела на огромные трубы «Мавритании» и думала: «Нет, это сон». Даже альбомы отца словно бы поблекли, теперь она сама едет путешествовать, ее ждут странствия, приключения… Носильщик внес вещи в ее каюту «люкс». Конечно, ее никто не провожал, но, когда объявили отплытие, она поднялась на палубу. На ее глазах борт теплохода медленно отделился от пристани, пассажиры бросали конфетти, ленты серпантина, кричали «до свидания!» своим друзьям на берегу. «Мавритания» дала гудок, в его реве потонули все голоса и звуки, и в эту минуту Одри увидела рядом с собой молодую пару. Они держались за руки. На даме был элегантнейший розовый шелковый костюм и прелестная крошечная шляпка — именно о такой мечтала Аннабел, на ногах розовые парусиновые туфли на застежке, отделанные золотой тесьмой.
