Сандра БРАУН - ДЕНЬ ГРЕХА

– Что я должен делать?

– Пинки? – Оба мужчины повернулись к двери. Там стояла заспанная и растрепанная Реми в небрежно накинутом халате. – Я не слышала, как ты пришел.

– Я скоро поднимусь. – Пинки заметил, что она намеренно не смотрит в сторону Бардо, и удивился про себя. – Нам с мистером Бардо надо обсудить кое-какие дела.

– В такое время?

– Это очень срочное дело.

– Понятно.

– Иди ложись. Я сейчас приду.

Ее глаза на долю секунды задержались на Бардо, потом снова вернулись к Пинки.

– Только недолго.

Понизив голоса, Дюваль и Бардо продолжали совещаться. Когда Пинки закончил свой завтрак, все вопросы были решены. В заключение он сказал:

– Я хочу, чтобы все было проделано немедленно.

– Конечно.

– Немедленно, – с нажимом повторил Дюваль. – Эффект должен быть сильным и мощным, как хороший удар в челюсть. Пусть и Бейзила, и весь отдел по наркотикам тряханет как следует.

– Ясно.

– Что касается гонорара…

– Как обычно? Пинки кивнул.

– Уходи через заднюю дверь, как пришел. После ухода Бардо Дюваль включил охранную сигнализацию, потом поднялся наверх. Реми лежала в кровати, но не спала.

– Что случилось?

– Я же тебе сказал. Дела. – Он начал раздеваться, внимательно глядя на нее. – Ты нормально себя чувствуешь, Реми?

И отметил про себя, что вопрос ее встревожил.

– Конечно. Да. Почему ты спрашиваешь?

– В последнее время ты сама не своя. Реми вымученно улыбнулась.

– Ты же знаешь, я всегда зимой хандрю. Жду весны. Она еще так не скоро.

– Ты лжешь. – Обычно в голом виде люди выглядят проще и беззащитней. Но не Пинки. Нагота его ничуть не сковывала. Уперев руки в бока, он строго посмотрел на жену. – Ты уже несколько недель ходишь как в воду опущенная.

– Я же говорю…

– Не любишь зиму? Глупости. Скажи, откуда ты набралась этих глупых идеек?

– Каких идеек?

– Тех, которые ты так охотно развивала вчера перед моими гостями. Ты чуть было не встала на сторону моих оппонентов, Реми, – свистящим шепотом прошипел он.

– Глупости. Ты прекрасно знаешь, на чьей я стороне.

– Да?

– Конечно.

Она спокойно выдержала его пристальный взгляд. Он не прочел в глазах жены никакой неискренности, но отступать не хотелось. Реми в его жизни была отведена определенная роль, и эта роль не предусматривала высказывания собственного мнения по какому бы то ни было вопросу.

– Мне не понравилось, что ты куда-то исчезла во время приема.

– Я не исчезла. Голова разболелась, я пошла наверх и немного полежала.

– Голова? – с сомнением переспросил он. – У тебя в жизни не было головных болей. И такой вялой ты никогда прежде не была. Ты больна? Отвести тебя к доктору?

– Нет!

Она сама удивилась своему вскрику. И, желая сгладить впечатление, слегка улыбнулась.

– Все нормально, Пинки. Я в полном порядке.

Просто нервы.

Он сел на кровать и погладил Реми по спине.

– Больше всего на свете, Реми, я ненавижу одну вещь: когда мне лгут. – Его железные пальцы сжали ей шею. – Говори, в чем дело?

– Ну хорошо, – сердито выпрямилась она. Откинула одеяло, встала с кровати. – Дело в этом человеке.

Дюваль тоже встал.

– В каком человеке?

– В Уэйне Бардо.

– А что такое?

– У меня от него – мороз по коже. – Она поежилась и обхватила себя за плечи. – Я его ненавижу. Не могу находиться с ним в одной комнате.

– Почему? Он тебя обидел, сделал что-то не так сказал?

– Нет. Ничего такого не было. – Рассердившись не на шутку, она шумно выдохнула и запустила пальцы в свои растрепанные волосы. – Я чувствую: от него исходит зло, страшное зло. Я надеялась, что после процесса он перестанет бывать у тебя так часто. И что же? Он как ни в чем не бывало сидит у нас на кухне.

Пинки едва не рассмеялся от облегчения. Большинство женщин считали Уэйна Бардо весьма привлекательным – до тех пор, пока не узнавали его получше. Дюваль был очень доволен, что смазливая внешность Бардо ничуть не трогала его молодую красавицу жену. Она его упорно избегала не из-за боязни поддаться его чарам, а из отвращения.

Разом повеселев, Дюваль сказал:

– Бардо выполняет для меня кое-какую работу. Отрабатывает гонорар.

– Но не мог бы ты отныне вести с ним переговоры не у нас дома, а где-нибудь еще?

– Почему он тебе так не нравится?

– Неужели не понятно? Я его боюсь. Пинки рассмеялся и заключил ее в объятия.

– Его многие боятся. Для этого он мне и нужен.

– Пугать людей?

Дюваль нахмурился. Она редко задавала ему вопросы, даже самые невинные, о его делах. Однако в последнее время Реми стала проявлять к ним некий интерес, хотя и пассивный. А это опасно. Нескольких его клиентов заложили обиженные жены или любовницы, знавшие слишком много.

– Почему тебя так интересуют мои отношения с Бардо?

– Только потому, что он шляется сюда. Я не хочу его видеть.

– Ну хорошо. Если Бардо тебя раздражает, я постараюсь, чтобы вы не встречались.

– Спасибо.

– Раз мы это уладили, пообещай, что не будешь больше киснуть.

– Постараюсь:

Он взял ее за подбородок.

– Постарайся. – Дюваль говорил тихо, но ему и не требовалось повышать голос, чтобы она его поняла. – Я когда-нибудь давал тебе повод для недовольства, Реми? – Она покачала головой. – Хорошо. – Он провел пальцем по ее губам. – Рад это слышать. Потому что я хочу, чтобы ты была счастлива. То, что случилось в Галвестоне, не должно повториться.

– Это было так давно.

– Не настолько давно, чтобы мы об этом забыли.

– Я не забыла.

– Ты счастлива?

– Конечно.

Он положил ее руку на свой пах.

– Так докажи мне это.

Позже, когда он уже засыпал, Реми сказала:

– Поездка к Фларре меня бы развлекла. Я, пожалуй, съезжу завтра.

– Прекрасно. Эррол тебя отвезет.

– Не над о. Я сама доеду.

Пинки задумался на мгновение. Его тревога все же не до конца улеглась после их разговора и даже после любви. Реми вполне правдоподобно объяснила причину ее нынешней меланхолии, и все же Дюваль подозревал, что здесь кроется нечто большее, чем неприязнь к Бардо.

Сомнения – вещь неконструктивная. Недоверие и ревность – проявление слабости. Однако, с другой стороны, Пинки считал, что лучше переосторожничать, чем оказаться в дураках. Особенно когда имеешь дело с женщиной.

– Слушай, ты уверена, что не передумаешь? Женщина надула губки и потянула его за пуговицу на рубашке.

– Конечно. Иначе зачем бы я тебя позвала к себе?

– Но мы познакомились всего час назад.

– Это не имеет значения. Мне много времени не требуется, чтобы понять, хочу я мужчину или нет.

Он ухмыльнулся.

– Тогда чего же мы ждем?