Даниэла Стил - Отзвуки эха
Потрясенная, Беата оцепенела, с ужасом глядя на отца. Якоб не сразу распознал гримасу отвращения и продолжал распространяться о свадебных планах. Но Беата, немного придя в себя, вскочила и в панике забегала по комнате. В ее речи было столько ярости и возмущения, что Якоб не верил собственным ушам. Не такого он ожидал от дочери. Не этого хотел. Он почти убедил вдовствующего претендента на руку Беаты, что брак — дело решенное, и даже обсудил с ним условия брачного контракта и сумму приданого. Какой будет стыд, если Беата откажется выйти за него замуж! Но она всегда была такой хорошей, послушной девочкой, что Якоб все же надеялся, что рано или поздно дочь послушает отца.
— Я даже не знаю его, папа, — со слезами пробормотала она. — Он достаточно стар, чтобы быть моим отцом, и я не хочу выходить за него! Если ты потребуешь, чтобы я делила с ним постель, я предпочту умереть старой девой.
Отец явно смутился, слушая столь откровенную расшифровку его намерений, и решил предоставить матери уговаривать взбунтовавшуюся дочь. Но перед этим еще раз попытаться урезонить ее, тем более что ожидал не яростного сопротивления, а восторга.
— Тебе придется довериться моему суждению, Беата. Он — тот, кто тебе нужен. Разумеется, ты в своем возрасте еще питаешь романтические иллюзии насчет любви, совершенно беспочвенные в реальном мире. На деле же тебе необходим спутник жизни, который разделял бы твои интересы, уважал и почитал тебя и стал бы тебе надежной опорой. Остальное придет со временем, обещаю тебе. Ты куда рассудительнее сестры и нуждаешься в таком же практичном и разумном человеке, как сама. Тебе совершенно не нужен глупый молокосос со смазливой физиономией. Твоим мужем должен стать человек, который смог бы защищать и обеспечивать жену и детей. Человек, на которого можно положиться. С кем есть о чем поговорить. В этом смысл супружеской жизни, Беата. Не в романтике, балах и вечеринках. Такой женщине, как ты, это совершенно ни к чему. Солидный, надежный мужчина — вот кто тебе необходим, — наставительно подытожил Якоб. Беата круто развернулась и яростно уставилась на отца.
— Вот ты и спи с ним. Я не дам ему дотронуться до меня. Я не люблю этого человека и не выйду за него замуж только потому, что ты этого желаешь! И не позволю, чтобы меня продавали в рабство чужому человеку, словно скотину или вещь! Ты не имеешь права так поступать со мной!
— А я не позволю так со мной разговаривать! — прогремел Якоб, дрожа от гнева. — И что, по-твоему, я должен делать? Отойти в сторону и смотреть, как ты доживаешь жизнь старой девой? Что будет с тобой, когда мы с твоей матерью умрем и ты останешься одна? А этот человек позаботится о тебе, Беата, чего еще желать? Ты не можешь сидеть дома и ждать прекрасного принца, который приедет и увезет тебя. Принца такого же умного, серьезного и увлеченного книгами, как ты сама! Возможно, ты предпочитаешь университетского профессора, но ему просто не по карману обеспечивать тебя так, как ты привыкла и как того заслуживаешь. Этот же человек нашего круга и достаточно богат, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Твой долг перед будущими детьми — выйти замуж за достойного, порядочного, состоятельного человека, а не за голодающего художника или писателя, который оставит тебя, умерев в какой-нибудь канаве. Мы с твоей матерью знаем, что делаем. Ты же молодая, глупенькая идеалистка. Истинная жизнь — не в книгах, которые ты читаешь. Она здесь, именно здесь, и ты поступишь, как скажу я.
— Раньше я умру, — бросила Беата, не отводя глаз от отца и, похоже, не собираясь отступать.
Якоб никогда не видел дочь такой неуступчивой и решительной и только сейчас догадался о причине, догадался о том, что просто никогда не приходило ему в голову, если речь шла о Беате. И только сейчас он отважился задать ей единственный вопрос. Голос его заметно дрожал: Якоб очень боялся того, что может услышать.
— Ты в кого-то влюблена?
Он и представить такого не мог. Беата почти все время сидела дома. Но он все понял по ее глазам. Понял — и только поэтому осмелился спросить.
Беата поколебалась, прежде чем ответить. Она понимала, что должна сказать правду. Иного выхода она просто не видела.
— Да, — обронила она, гордо выпрямившись.
— Почему ты не призналась мне? — устало вздохнул отец, хватаясь за сердце. Сейчас он казался убитым горем и одновременно взбешенным. Но всего хуже, Якоб чувствовал, что его предали. Беата позволила ему хлопотать о свадьбе, не потрудившись объяснить, что на свете есть человек, который ей глубоко небезразличен. И этого вполне достаточно, чтобы поставить под угрозу союз, в котором дочь наверняка была бы счастлива.
— Кто он? Я его знаю? — допытывался Якоб, передернувшись, словно кто-то прошел по его могиле.
Беата покачала головой и тихо проговорила:
— Не знаешь. Я встретила его этим летом в Швейцарии.
Настала пора быть абсолютно честной с отцом, иного выхода просто не было. Правда, момент истины настал скорее, чем Беата хотела или ожидала, и теперь оставалось только молиться, чтобы отец был справедлив и честен с ней.
— Почему ты ничего не сказала? Мать знает об этом?
— Нет. Никто не знает. Мама и Бригитта знакомы с ним. Но тогда он был всего лишь другом. Я хочу выйти за него, когда война закончится. Он собирается приехать и познакомиться со мной.
— В таком случае пусть приезжает, — процедил отец, который, несмотря на охватившую его ярость, все же намерен был проявить благородство и рассудительность по отношению к любимой дочери, пусть даже та и жестоко ошибается.
— Он не может сейчас приехать, папа. Он на фронте.
— Твои братья знакомы с ним?
Беата снова покачала головой и ничего не ответила.
— Почему ты ни словом не обмолвилась о нем, Беата? Я чувствую, что ты что-то утаиваешь.
Он был прав. Прав, как всегда.
— Он из хорошей семьи. У них свое поместье, — пробормотала Беата, дрожа от ужаса. — Прекрасно образован и умен. Он любит меня, папа, и я люблю его.
По ее щекам бежали слезы.
— В таком случае почему ты все держала в секрете? Что ты скрываешь от меня, Беата? — прогремел отец, и Моника, стоявшая у подножия лестницы, сжалась от страха.
— Он католик и француз, — прошептала Беата. Крик раненого льва вырвался из горла Якоба. Это было так жутко, что девушка стала отступать, а отец все продолжал на нее надвигаться и остановился только тогда, когда безжалостно стиснул плечи Беаты и стал трясти дочь с такой силой, что у нее застучали зубы.
— Как ты посмела! — заорал он ей в лицо. — Как посмела сотворить такое со мной?! Ты не выйдешь за христианина, Беата! Никогда! Раньше я увижу тебя мертвой! А если ослушаешься меня, умрешь для всех нас! Я запишу твое имя в семейный поминальник! Ты больше не увидишь этого человека, ясно тебе? И пойдешь под венец с Ролфом Хоффманом в тот день, который я назначу! Я скажу ему, что все решено. А своему дружку-французу передашь, что больше никогда не увидишь его и не заговоришь с ним. Ты все поняла?
