Она мне не сестра - Ася Лавринович
Алиса все-таки берет грязные тарелки со стола и передает их мне.
– Вот козел! – в сердцах возмущаюсь я.
– И не поспоришь!
– А моя мама… – начинаю я и вдруг замолкаю.
Наверняка Алиса и без того в курсе нашей истории, раз они с мамой всем делятся. Взгляд Романовой становится сочувствующим, и я снова непроизвольно начинаю хмуриться:
– Ты можешь идти, дальше я сама.
Ненавижу чувствовать себя неловко. А в последнее время это происходит слишком часто.
Алиса растерянно кивает и молча разворачивается, а я вдруг остро чувствую свою вину за резкость и окликаю ее:
– Алиса! Раз уж мы теперь живем вместе… Хотела тебя предупредить.
Алиса оборачивается и заинтересованно смотрит на меня.
– Я по утрам пою, когда собираюсь в школу. Собираюсь долго и пою тоже долго…
– Эм-м… Окей.
Алиса собирается выйти из кухни, но я снова ее предупреждаю:
– Пою долго и громко. Песню из «Леди Баг». Ну, знаешь «Днем я Маринетт. Обычная девочка, живущая самой обычной жизнью…»
– Хорошо, буду иметь в виду, – кивает Алиса, и я вижу, что она еле сдерживает улыбку. – Я могу идти?
– Ага, – тоже киваю я, но потом снова спохватываюсь: – Пою долго, громко и… не очень хорошо, если честно.
Алиса больше не сдерживается и смеется. Я, глядя на нее, тоже смеюсь. Как хорошо, что нам удается разрядить обстановку.
После уборки на кухне поднимаюсь на второй этаж. Дверь в комнату Алисы закрыта, и я слышу, как оттуда доносится зарубежный рэп. Интересно даже, как она в итоге расставит там свои вещи. А еще интересно посмотреть на ее комп, о котором я за ужином столько слышала. Я видела игровой комп у Хованского, когда мы зависали в его квартире. Огромный, красивый, а клавиатура переливается всеми цветами радуги… Сама я далека от этого. У меня старый разбитый ноут, обклеенный яркими наклейками. На нем я смотрю сериалы и готовлюсь к экзаменам.
А вот моя комната после уборки кажется мне неуютной и непривычно пустой. Зажигаю торшер и сажусь в кресло с учебником биологии, но параграф в голову не идет. Не покидает мысль, что за стенкой теперь живет малознакомая девчонка, с которой из общего у нас – только любовь наших родителей.
Внезапно из комнаты Алисы доносится пронзительный визг, и я подскакиваю словно ужаленная. Может, Окрошка все-таки пришла в себя и решила показать характер? В комнату Алисы я вбегаю решительно, без стука. Романова стоит рядом с компьютерным столом и растерянно смотрит на балкон. Я перевожу взгляд туда же и вижу Илью Мироненко с букетом роз в руках.
– Что здесь происходит? – кричу я, направляясь к балкону. Теперь он у нас общий. Алиса продолжает стоять не двигаясь, а из наушников, которые теперь покоятся на ее шее, слышится обеспокоенный мужской голос.
Илья просто перепутал комнаты. Откуда розы у него в руках – тоже догадываюсь. Я открываю балконную дверь, запуская Мироненко внутрь. На улице уже давно стемнело, и за спиной Ильи виднеется наш красиво подсвеченный поселок.
– Сначала разуйся, – сердито говорю я, ежась от холода. – Не тащи снег в дом.
Мироненко послушно скидывает модные ботинки, при этом не сводя заинтересованный взгляд с Алисы. И я чувствую, как ей сейчас неловко.
– Добро пожаловать в наш дурдом, – бормочу я Романовой и тяну за собой Илью. Он проходит мимо Алисы словно завороженный, но по пути все-таки достает одну из роз и протягивает ей.
– Прости, что напугал, я комнаты перепутал. Здесь свет ярче горел.
Алиса молча принимает розу. Мужской голос в наушниках так и не замолкает.
Выталкиваю Илью из комнаты и, закрыв за нами дверь, тут же накидываюсь на него, словно фурия:
– Что за фигня? Я просила вас так больше не делать. А если бы ты сорвался? Хорошо, что папы дома нет…
В теплую погоду я сама часто пользуюсь этим лазом, чтобы удрать из дома. Там же рядом находится запасная калитка, через которую, судя по всему, и зашел Мироненко. Я показала ребятам этот способ пробраться ко мне еще летом. Тогда мы вместе сбежали на музыкальный фест без ведома отца. Правда, Кирилл никогда не пользуется этим лазом, потому что боится высоты.
– Тебе от Кирюхи, – как ни в чем не бывало протягивает мне букет роз Илья.
– Это я уже поняла, – ворчу я. – А лично подарить у него кишка тонка?
– Вы правда теперь живете вместе? – Похоже, это единственное, что интересует Илью. Он то и дело поглядывает на дверь, за которой теперь очень тихо.
– Правда. Илюша, но если скажешь кому-то в школе – придушу.
– Буду к вам заглядывать почаще, – нагло улыбается Мироненко.
Я пихаю его локтем в мягкий дутый пуховик.
– Будешь злоупотреблять – я на тебя Окрошку натравлю.
Мы спускаемся на первый этаж, и весь наш путь Илья, конечно, выгораживает своего друга:
– Нет, он правда сам хотел тебе сюрприз сделать, но в последний момент дал заднюю. Ты ж знаешь, как он боится высоты.
– Знаю. Твои друзья хитрые и умные, а ты… Безбашенный ты, Илюша.
– Я вообще думал тебе розы просто на балконе оставить. А чего, мы их зря в поселок перли после тренировки, что ли?
– Так Кирилл здесь?
– Ну да, здесь. У запасной калитки. Он у отца в этот раз тачку без спроса взял, мы решили по городу покататься. Машину нужно уже вернуть.
Я оставляю розы в прихожей и, накинув на плечи шубу, выхожу вместе с Ильей на улицу. Ваня и Кирилл о чем-то негромко разговаривают, а заметив меня, оба не сводят взгляда. Неловкая пауза затягивается.
– Лола, я правда хотел сам… – начинает хриплым голосом Меньшов, и я только сейчас понимаю, как сильно за эти дни по нему соскучилась.
Молча делаю несколько шагов навстречу и крепко обнимаю Кирилла. Сейчас он для меня – как напоминание, что размеренная прежняя жизнь, в которой все стабильно и хорошо, еще существует. Моя привычная жизнь.
– Прости, – говорю я, уткнувшись носом в куртку Кирилла. – Ты был прав: развела драму на ровном месте. А за эти дни, пока мы не общались, столько всего произошло…
Во время нашего разговора Илья привычно дурачится, изображая вздохи умиления. Ваня же продолжает стоять как вкопанный, не сводя с нас непривычно серьезного взгляда.
– Давай отойдем, не будем мешать голубкам? – предлагает ему Илья, но Хованский не двигается с места.
Голос подает Кирилл:
– Лола, нам нужно ехать, чтобы отец не засек пропажу машины. Мы поговорим завтра, хорошо? Я просто
