Измена. Мы больше не твои - Ира Дейл
— Я пойду проверю соус, — поднимается с места и направляется в дом.
Альберт Викторович же не сводит прищуренного взгляда с племянницы.
Наблюдаю за разворачивающейся передо мной семейной драмой и не понимаю, что здесь делаю. Такое чувство, что меня заставили смотреть сериал, который не вызывает ничего, кроме отвращения.
— Альберт Викторович, может, обсудим дела, ради которых собрались? — Артем пытается перевести разговор в другое русло.
У меня все внутри скручивает. Он при живой жене защищает любовницу? С силой выдергиваю руки из хватки мужа, за что зарабатываю от него строгий взгляд. Но мне плевать. Не было бы вокруг людей, я бы Артему еще и пощечину залепила, а так тоже просто наливаю себе воды, лишь бы как-то отвлечься.
— Позже, — отмахивается Альберт Викторович. — Я жду, — ставит бокал на стол и откидывается на спинку стула, прожигая пристальным взглядом племянницу.
— Я уже говорила — дизайнером, — Катя ерзает на стуле, будто не знает, куда себя деть, но глаз от дяди не отводит.
Между ними происходит немое противостояние, из-за которого воздух за столом начинает буквально искрить. По коже словно электричество ползет, хочется провести ладонями по рукам, чтобы ослабить его покусывания.
Жаль, что сделать этого не могу. Поэтому просто поднимаю бокал и маленькими глотками пью воду.
— И как ты собираешься дизайнерить? Ты же даже иголку в руках не держала, — мужчина сужает глаза, и прежде чем девушка успевает ответить, Альберт Викторович ее перебивает. — И вообще, это не профессия. Вот Александра врач, бери пример, — указывает головой на меня.
Я тут же закашливаюсь, давясь водой. Горло жутко дерет, втягивать в себя воздух получается с огромным трудом. Глаза слезятся. Поэтому не глядя ставлю бокал на стол, удивляясь, как он не опрокидывается.
Артем похлопывает меня по спине до тех пор, пока я более менее не прихожу в норму.
— Ты как? — спрашивает, стоит мне сделать глубокий вдох.
Мне кажется, или я слышу волнение в его голосе? Но, когда поворачиваю голову к мужу и натыкаюсь на жесткий взгляд, понимаю, что, видимо, приняла желаемое за действительное.
Сердце болезненно сжимается. Когда же, наконец, чувства к мужу утихнут? Остается только надеяться, что время лечит.
— Надо было тебя просто замуж отдать, — сквозь шум в ушах пробивается обреченный голос Альберта Викторовича.
Артем моментально хмурится, еще пару мгновений смотрит мне в глаза, словно пытается убедиться, в порядке ли я, после чего переводит взгляд на мужчину. Руку с моей спины так и не убирает. Я нахожусь в такой прострации, что проходит несколько секунд, прежде чем я возвращаю себе самообладание, сажусь прямо, отстраняясь от ладони мужа и тоже смотрю на Альберта Викторовича.
Мужчина переводит задумчивый взгляд с меня на Катеньку, которая, в свою очередь, чуть ли не пышет злобой, глядя на моего мужа. Она сжимает губы до побеления, дышит так глубоко, что ее грудь высоко поднимается и быстро опускается. Не знаю, какие шестеренки крутятся в голове у девушки, но в следующий момент глаза Катеньки загораются, а на губах появляется коварная ухмылка.
— Если я и выйду замуж, то только за Артема, — вздергивая подбородок, смотрит на дядю.
У меня же брови ползут на лоб. Злость вспыхивает в груди. Даже несмотря на то, что я и так собираюсь развестись с мужем, такой наглости терпеть не собираюсь.
— Ты забыла, что Артем женат? — в моем голосе слышится сталь, когда я смотрю на девушку.
— Ну, это ненадолго, — жестко заявляет Альберт Викторович.
Глава 16
— Что вы сказали? — Артем рядом со мной резко выпрямляет спину, расправляет плечи, напрягается. В его голосе слышатся плохо скрываемые рычащие нотки.
У меня внутри все сжимается. Дыхание перехватывает, а по позвоночнику прокатывается волна ледяных мурашек.
Все происходящее за этим столом — настоящий абсурд. Такое ощущение, что я попала в дурацкий театр, где должна играть роль, которую вижу впервые в жизни.
Муж, его любовница, ее дядя — актеры комедии, которая вот-вот должна превратиться в трагедию. Хорошо, хоть мои девочки не стали частью этого спектакля. Им, видимо, надоел батут, и они перебрались на горки. Малышкам весело, и это главное. Пусть радуются, пока могут. Лучше им не участвовать в всем этом сюре.
— Ничего такого, — Альберт Викторович пожимает плечами, прежде чем снова взять свой бокал. — Просто озвучил свои мысли.
— Вы переходите все границы, — цедит Артем сквозь стиснутые зубы.
Он сжимает кулаки и тяжело дышит, словно сдерживается из последних сил.
Альберт Викторович же выглядит абсолютно спокойным. Отпивает немного воды из бокала, перекатывает ее на языке, прежде чем проглотить. При этом любопытного взгляда от моего мужа не отводит.
На Катеньку стараюсь не смотреть вовсе, но все равно чувствую на себе ее пристальный, прожигающий насквозь взгляд. Уверена, он пропитан превосходством с нотками пренебрежения. Этот яд проникает под кожу, вызывая зуд. Едва заставляю себя сидеть на месте. Ведь, единственное, чего мне сейчас хочется — убраться подальше от этого долбанного цирка, но перед этим желательно заехать чем-нибудь тяжелым Альберту Викторовичу вместе с Катенькой. Да и мужу тоже не помешала бы небольшая взбучка. Хотя, может быть, и большая.
Атмосфера за столом становится настолько тяжелой, что воздух сгущается. Он ложится на плечи, давит на грудь. Дышать с каждым разом становится все труднее, а нехорошее предчувствие пожирает изнутри. Кажется, вот-вот и произойдет взрыв, и мне совсем не хочется находится в эпицентре. Но выбор нет. Поэтому приходится зажать руки между бедрами, прикусить щеку и ждать. Хорошо, хоть недолго.
— Тебе разве моя Катя не нравится? — Альберт Викторович между пальцами крутит ножку бокала, перекатывая воду по краям стеклянной чаши. — Вроде, красивая девка. Не шибко умная, но хорошей жене и не нужно плескать интеллектом. У нее должны быть другие достоинства, — мужчина бросает короткий взгляд на меня.
Стискиваю челюсти. Я правильно понимаю, что он намекает, что из меня вышла плохая жена? Шумно выдыхаю.
— Меня в моей жизни все устраивает, — рычит Артем, наклоняясь в сторону Альберта Викторовича. Если бы муж стоял, уверена, он бы уже нависал над пожилым мужчиной.
От Артема исходят четкие волны недовольства, и очень странно, что Альберт Викторович этого не замечает. Либо же просто все идет по его плану, каким бы он ни был. А если
