Капо - Пайпер Стоун
— Я для тебя никто.
— Опять ошибаешься. Мне нравится коллекционировать потрясающие вещи. А ты действительно прекрасна, — сказал Франсуа хриплым голосом, ставшим опасно низким, и по моей коже пробежали мурашки. — Но я чувствую в тебе намёк на очень плохую девочку.
Я ничего не могла с собой поделать, поглаживая пальцами его белоснежную рубашку, а её контраст с его загорелой кожей только усиливал моё возбуждение.
— Жизнь была бы не такой весёлой, если бы я всегда оставалась хорошей. Не так ли?
Я никогда не знала его с этой стороны. Я почувствовала смесь отвращения и прилива адреналина от его собственнических наклонностей. Но если бы он взглянул на девушку, запертую внутри, он бы понял, насколько был прав в своих предположениях.
Франсуа улыбнулся, и его глаза засветились, как неоновые палочки, которые туристы носят с собой на улицах. Когда он позволил своему взгляду опуститься ниже по моей шее к груди, меня захлестнула новая волна возбуждения, а пульс участился. Мгновенное влечение было чем-то слишком реальным, и мне в жизни повезло или не повезло с этим дважды, но ни тот, ни другой опыт не был приятным, мужчины всегда хотели от меня большего, чем я была готова им дать.
Энергия и разряд тока, пронизывавшие меня в этот момент, были больше похожи на приливную волну, череду чувств и эмоций, которые не поддавались разделению. И которые невозможно было объяснить. Да, я была привязана к нему, сколько себя помнила, но так, как привязывается ребёнок, которому нужна надёжная опора в лице людей, которые заботятся о нём.
По крайней мере, мне хотелось в это верить.
Может быть, я лгала себе, потому что в его объятиях чувствовала себя совсем по-другому.
— Возможно, и нет, таинственная девушка, но, как сказал бы мой отец, «Les mauvaises filles apprennent très tôt le sens du mot conséquences. C'est alors qu'ils comprennent également que des punitions sont souvent nécessaires».
— Французский. — Мой шёпот был едва слышен.
— Да.
— И что это значит? — поинтересовалась я. Вместо ответа он опустил голову, его ноздри раздувались, толстые жилы на мускулистой шее пульсировали так же быстро, как билось моё сердце. Я не должна была этого делать. Мне нужно было оттолкнуть его, но сопротивляться было практически невозможно.
— Может быть, однажды я расскажу тебе. — Его горячее дыхание коснулось моей кожи, и я не смогла сдержать порочного стона.
Когда Франсуа завладел моим ртом, я вцепилась пальцами в его рубашку, выгибая спину в непроизвольной попытке придвинуться ещё ближе. У меня закружилась голова, и я отказывалась думать о том, какой ужасной была эта идея. Вместо этого я закрыла глаза, позволяя этому лихорадочному моменту продолжаться, наслаждаясь его вкусом — бурбоном и корицей. Это сочетание было неотразимым, мои губы мгновенно раскрылись в ответ на лёгкое прикосновение его языка.
Я была потрясена, что мужчина с его способностями может быть таким нежным, лаская мою спину, как будто мы были любовниками уже долгое время. Даже поцелуй был нежным.
Сначала.
Но уже через несколько секунд его рука скользнула вниз, к моим ягодицам, и Франсуа приподнял меня на цыпочки, прижимая свои бёдра к моим. Ощущение его пульсирующего члена, плотно прижатого к моему животу, заставило целый рой моих бабочек порхать. Я обняла его за плечи, запустив пальцы в его волосы, и на периферии моего зрения возникли ослепительные цветные пятна.
Момент нежности прошёл, между нами вспыхнула страсть. Франсуа скользнул языком внутрь, и наша общая связь вышла из-под контроля. Исчезло всякое представление о самоконтроле, неистовый голод становился сильнее с каждой секундой. Он контролировал мой рот и язык, его хватка и поведение были абсолютно доминирующими.
Я знала, что так и будет.
Я извивалась в его объятиях, мужчина ловил каждый стон, вырывавшийся из моего горла. Когда я погрузилась в темноту, окутанную этим мужчиной и его магией, я почувствовала, что он оторвал меня от пола и оттащил на несколько футов назад. Секундой позже он сжал мои волосы в кулаке, прерывая поцелуй, и провёл языком от одной стороны моей челюсти к другой. Я хватала ртом воздух, всхлипы становились всё громче.
Этот мужчина умел целоваться по-французски, как никто другой, и от этого контролирующего действия у меня перехватило дыхание. У меня никогда не было отношений на одну ночь, но я чувствовала, что именно так всё и будет. Последовала последняя мимолётная попытка отстраниться. И, как уже было и раньше, я потерпела полную неудачу. Возможно, это было именно то, что мне было нужно, чтобы вырваться из ужасного вакуума жалости к себе и ужаса, в который я себя загнала.
Франсуа использовал мои волосы как поводок, оттягивая назад мою голову и открывая шею. Из глубины его существа вырвалось рычание, когда он провёл волосами по моему лицу и подбородку. Когда он прижался губами к моей щеке, медленно касаясь губами моей шеи, меня пронзил ещё один разряд электричества. В тот момент, когда он впился зубами в мой жизненный пульс, я вздрогнула в его объятиях, вцепившись в его одежду, как будто упала бы в тёмную бездну, если бы он не держал меня.
Когда он перегнул меня через край большого стола, я ахнула.
— О боже. — У меня даже не было времени спросить его, что он делает, прежде чем его руки скользнули мне под платье, приподнимая ткань, а затем потянули мои трусики вниз за крошечные ниточки, удерживающие стринги вместе.
— Что ты делаешь? — спросила я, сделав несколько прерывистых вдохов, пытаясь сосредоточиться.
Прежде чем ответить, я со смесью ужаса и восхищения наблюдала, как он подносит мои влажные трусики к своему рту и носу, вдыхая аромат моего неистового желания.
О боже. Это правда происходит.
Всё ещё держа меня в подвешенном состоянии, он сунул мои трусики в карман, затем очень медленно провёл руками по внутренней стороне моих бёдер, прикосновение было словно пёрышком. Почему-то у меня было предчувствие, что этот жест станет последним проявлением нежности, которое я получу за этот вечер. Словно в доказательство моей правоты, Фрасуа прижал мои колени к столу, раскрывая меня так широко, что прохладный воздух мгновенно вызвал у меня стон.
— Ты такая мокрая, — пробормотал он, хотя
