Предатель. Ты врал мне годами (СИ) - Арина Арская

Как он смеет?

— Привет, милая, — его шепот обжигает ухо, а терпкий древесный парфюм душит.

— Как ты себя чувствуешь?

Он все еще обнимает меня, и я чувствую тепло его тела. Нет. Я бы сказала, что я чувствую жар его тела.

— Хорошо, — сдавленно отвечаю я и затем разворачиваюсь к нему, чтобы заглянуть в его лживые глаза, — а ты как?

Может, сыграть в его игру, чтобы узнать, какой он на самом деле?

Да и выбора у меня сейчас нет.

Пинок. Кладу руку на живот, и Богдан накрывает мою ладонь своей. Взгляда не отводит, мерзавец.

Он в этой игре годами, а я всего пару часов. Есть ли у меня шанс не то, чтобы выиграть, а хотя сохранить свой разум в целости?

— Как обычно, — тихо отвечает, а у меня от его голоса мороз по коже, — проблемы, но… —

делает небольшую паузу, немного щурится, — все решаемо. Нервы, конечно, подергали, но я сейчас тут, и остальное, — делает акцент на последнем слове, — неважно.

Его ладонь — тяжелая.

— Блин… — Света с обеспокоенным шепотом вскакивает, прижимает салфетку губам, — блин… —

бежит прочь, — я в уборную!

О, нет.

Я не хочу оказать наедине с Богданом, который обхватывает мое запястья и мягко его сжимает, продолжая изучающе и пытливо всматриваться в мои глаза.

Я чувствую себя кроликом в силках.

Улыбается лишь уголками губ и говорит:

— Правильное решение, Люба. Все же ты не дура.

Глава 16. Преодолеем

Я не могу оторвать взгляд от Богдана. Его наглость и уверенность в собственной безнаказанности завораживают меня.

В его самонадеянности и мужской заносчивости есть что-то очаровательное и гипнотическое, как в огромном хищнике, который лениво щурит на тебя глаза.

Он улыбается, а меня будто парализовало от укуса смертельно ядовитой змеи.

Кажется, сделаю вдох — и умру.

Передо мной сидит не мой любимый муж, который по вечерам заваривал мне травянной чай и читал вслух смешные короткие истории из интернета.

Передо мной — враг.

Богдан продолжает мягко сжимать моё запястье. Я замечаю, как расширяются его зрачки.

Он не моргает, всматривается в мои глаза.

— Пусти, — шепчу я.

Меня будто от макушки до копчика пронзает тонкая холодная игла женского страха.

Я понимаю, что мой муж-лжец сейчас возбуждён.

Волоски на руках встают дыбом от осознания, что в кровь Богдана выплеснулось вожделение ко мне. Это шокирует и пугает.

Я узнала о его женщине на стороне, о его дочери, а он сейчас сидит, поглаживает моё запястье большим пальцем с лёгким нажимом, немного прищурившись, будто, любуется мной.

Я обескуражена до немоты.

— Ты хорошо выглядишь, — шепчет с хрипотцой Богдан и опускает взгляд на моё декольте.

Задерживает на нем взгляд на несколько секунд и вновь поднимает глаза.

— Это платье тебе идёт.

Я так широко распахиваю глаза от недоумения, что мои глаза могут выпрыгнуть на Богдана. Мне не показалось. Он хочет меня. Я узнаю эту легкую и чуточку пьяную улыбку, которая меня саму всегда вводила в какой-то теплый транс.

— Что ты несёшь? — тихо спрашиваю я. — Ты в своём уме?

Я сглатываю и выдыхаю через полуоткрытые губы, на которые Богдан тут же опускает темный взгляд.

Он не в себе.

У него совсем крыша поехала с этой двойной жизнью, в которой он был с двумя женщинами.

— Я о тебе сегодня узнала правду, — запинаюсь, мой голос дрожит, на глазах выступают слёзы. —

Богдан, — пытаюсь выдернуть руку, но он резко сжимает в тисках пальцев, — пусти…

Он усмехается в ответ, подаётся в мою сторону. Оказывается так близко, что я чувствую его дыхание на губах. Продолжает всматриваться в мои глаза и шепчет:

— Но это не отменяет того, что ты у меня самая красивая.

Он всегда так говорил.

Когда мы только начали встречаться.

Когда поженились.

Когда прожили несколько лет…

И даже после двадцати лет я всегда для него была самой красивой, и он не уставал это повторять.

И я верила.

Я смущалась, и таяла от его шепота, а после наслаждалась поцелуями.

А сейчас я сижу, оцепенев от растерянности и ужаса перед мужским эгоизмом и чувством превосходства над слабой женщиной, вынужденной проглотить язык в желании защитить детей.

— Что ты за чудовище? — мой голос дрожит от слёз.

— Всего лишь твой муж, — ухмыляется Богдан и касается кончиком носа моего. Я резко отшатываюсь, но он успевает нырнуть рукой под мой затылок и удержать меня близко к себе.

Где раскаяние?

Где вина?

Где сожаление?

Или все эти слова не про Богдана?

— Пусти, — в отчаянии повторяю я и начинаю дрожать.

— Милая, — улыбается он и переходит на тихий голос, в котором я слышу холодную сталь, — мы всё преодолеем, верно?

Богдан будто живет в своей паралелльной реальности, в которой дочь на стороне и другая женщина — глупая мелочь, и мне не стоит из-за этого мелкого недоразумения нервничать.

— Преодолеем? — повторяю я.

Богдан кивает и вновь щурится напряженным зверем, который в любой момент может кинуться в атаку:

— Преодолеем. Потому что у нас нет выбора. Потому что ты, — отпускает мою руку и смахивает слезу с щеки, удерживая мою голову за затылок. Кладет ладонь на живот, и его изнутри приветствует сильный и энергичный пинок, — потому что ты скоро родишь мне второго сына.

Глава 17. Все эти годы были зря

Да, я рожу Богдану третьего ребенка, и этого уже изменить, потому что мне не вернуться в прошлое и не отказать ему в близости после бокала белого вина и