Суши с хлебом (СИ) - Тата Кит
Затем, когда вода в огромной кастрюле, что стояла на печке, закипела, я… Нет, не бросила в неё пельменей, а поняла, что пришло время мыться.
Напевая себе под нос лёгкую песню победителя, я прихватила с собой два больших полотенца, чтобы как после СПА обернуть в них тело и волосы. Взяла с собой шампунь, бальзам, кондиционер для волос и гель для душа, в местном магазине нашла даже скраб для тела. А в доме на столе на новой скатерти на потом оставила крема. Дешевые, но, надеюсь, увлажняют они достойно. По крайней мере, запах показался мне приятным, как и текстура.
Уже на пороге, войдя в баню, я была готова выскочить из неё обратно, ощутив, как словно обожженные ноздри мгновенно слиплись, стоило мне сделать вдох. Хватая ртом микроскопические порции горячего воздуха, я прошла к высокой и широкой скамейке, поставила на неё все баночки и бутылочки, что принесла с собой и уже начала щуриться от адского пекла, в котором мои глазные яблоки уже начали выпекаться, как в духовке. Да и вся я ощущала себя как курица, угодившая в духовку.
Кто-то всерьёз моется ежедневно в таких условиях? Эти люди сумасшедшие! Ходят в туалет на улицу и даже зимой и моются в безжалостном пекле. А ещё воду они добывают, не просто повернув кранчик над раковиной, а идут за ней чёрт знает куда, чтобы выкачать чёрт знает из чего.
Ненормальные!
И зачем я, вообще, отмывала сегодня эту баню, если в такой жаре ни один микроб и так не выживет?
Я планировала, что мои гигиенические процедуры в первой в моей жизни бане будут проходить как что-то особенное и неторопливое, будто съемки в рекламе геля для душа или шампуня. Посижу на лавке, слегка вспотею, обмахнусь полотенцем… Но, по факту, я не помнила даже как, что и где я помыла. Я настолько быстро старалась всё сделать и не открывать глаза широко, что не уверена, что не перепутала баночки, которые с собой принесла. Я даже не знаю, успевала ли я потеть, потому что было полное ощущение, что любая влага, попавшая на моё тело, с шипением мгновенно испарялась.
Когда голова закружилась, а я поняла, что ещё немного и упаду без чувств, я кое-как завернувшись в полотенце, буквально вывалилась на улицу и с наслаждением, как изголодавшийся по чистому воздуху путник, начала хватать ртом воздух, который был настолько великолепен после банного пекла, что казался вкусным.
— Больше никогда! Ни за что! — пыхтела я, придерживая на груди полотенце, которое норовило упасть. — Ненормальные, блин! Да я лучше просто ведро воды буду греть и мыться им во дворе, чем это всё! Психи!
Когда головокружением немного отпустило, я почувствовала сильнейшую жажду. Ближайшая холодная вода в бане в баке на полу.
Почти со слезами на глазах обернувшись в сторону бани, я взяла волю в кулак и дала себе установку, войти в это пекло снова, но одной ногой. Как раз дотянусь и до ковша, и до бака.
Сделав несколько больших глотков воды, поняла, что начала возвращаться к жизни. А вылив остатки воды из ковша себе на голову, стала чувствовать себя гораздо лучше. Это приметил даже рыжий соседский кот, гордо сидящий на заборе.
Он казался таким упитанным, с такими пышными щёчками, которые захотелось потискать. Не отказывая себе в сиюминутном желании, тем более что хозяина его не было видно (наверное, жарился в бане), я подошла к котику.
— Привет, красавчик! Привет, пушистенький! Какой ты толстенький и красивенький! — напевала я ему восхищенно, а он сидел и млел от моих слов, щуря желтые глаза в лучах закатного солнца.
Я хотела его погладить и потрепать за щёчку, но едва успела приблизить к нему руку, как кот тут же ударил меня по ней лапой, оставив царапину на запястье.
Глянув на то, как выступило несколько капель крови на раскрасневшейся после бани коже, я со всей строгостью, что у меня была, заглянула коту в глаза и, в сердцах, показала ему средний палец. Но его это не проняло. Ему даже стыдно на стало. Наоборот, он даже ещё более горделиво приосанился и лениво моргнул, глядя на меня со столба.
— Козёл! — буркнула я ему обиженно и пошла в дом, надеясь, что колотящееся где-то в горле сердце, не покинет меня, когда я усну на надувном матрасе. Если я, конечно, сейчас не расплавлю этот самый матрас раскаленным в бане телом.
Я думала, что сегодня снова быстро усну, но, переодевшись в чистые новые вещи, осталась лежать в темноте, глядя на луну через незанавешенное окно.
До штор руки сегодня не добрались. Как-нибудь потом.
Лёжа в абсолютной темноте и одиночестве, я поняла, что на меня вдруг накатила тоска. Да и усталость тоже.
Я очень устала и ненавижу себя за это. Изнеженный, оранжерейный цветок, блин! Ничего не умею, ни к чему не приспособлена. Да, я отмыла дом, почти весь его побелила, но стало только хуже. Да, сегодня я наколола дров, натопила баню и чудом в ней не умерла. Но всё это стоило мне таких усилий, что я каждую секунду была готова расплакаться от бессилия. И хоть я и храбрилась, делала сама перед собой вид, что всё классно, у меня всё получается, но я понимала, насколько нелепо и глупо выглядит всё, что я делаю. Даже местные дети на моём фоне выглядят куда более увереннее, когда катят домой фляги полные водой или колют дрова, складывая их в аккуратные поленницы вдоль забора.
Неужели я всерьёз верю, что смогу выжить здесь, одна? Летом — ещё может быть. Перебиваясь слезами и тихими истериками, я, наверное, смогу здесь как-то выжить. А когда придут холода? Осень, зима… Что со мной будет? Долго ли я смогу прятаться в деревнях, от людей? Долго ли смогу прожить на те деньги, что украла из сейфа отца? А когда они кончатся, куда я буду двигаться дальше? И как? Стоит мне только устроиться на работу по своим документам, как меня в ту же секунду вычислят. И я не знаю, что со мной сделает отец, когда найдёт.
Может, он был в чем-то прав, когда говорил, что для девушки главное — удачно выйти замуж? В конце концов, глядя на себя в нынешних условиях, я понимаю, что шанс выжить без отца, его денег и влияния, у меня есть только
