Ценный (ЛП) - Блум Билли

Мы заезжаем на стоянку отеля, и я паркуюсь на свободном месте, заглушив двигатель.

— Почему ты снова захотел ее увидеть? — спрашивает она.

Я знаю, что это не для того, чтобы поинтересоваться, она не такая, поэтому решаю быть с ней честным.

— Недавно мне рассказала об этом старая подруга. Моя мама делала пожертвования группе, которая изучает эмболию амниотической жидкости, ту самую, которая убила Сару.

Хлоя наклонила голову.

— Разве… Разве это не то, что поражает женщин во время родов?

Мой рот сжался, и я зажмурила глаза. Если я буду слишком много думать об этом, то разрожусь безобразными рыданиями прямо здесь, на глазах у Хлои.

— Да.

— О Боже, Генри, — говорит Хлоя тоном, полным жалости.

Она наклоняется и обхватывает меня за плечи, а я поворачиваюсь, чтобы прильнуть к ее объятиям. Мы остаемся в таком положении некоторое время, пока звук подъехавшей машины не нарушает момент. Мы отстраняемся друг от друга, и я вытираю глаза.

— Прошло уже много лет, но мне все еще больно, — признаюсь я.

— Конечно, больно. Это может быть больно всегда, — она хмурится.

— Но рассказывать тебе об этом приятно. Спасибо, что выслушала.

— В любое время, Генри. В любое время.

Мы заходим внутрь и молча идем в комнату. Я беру меню и передаю его Хлое. Она называет наши заказы, и мы устраиваемся на кровати.

— У тебя был шанс позвонить в полицию сегодня? — спрашиваю я.

Она кивает.

— Да. Они сказали, что без улик они мало что могут сделать.

Я раздраженно вздохнул.

— Это несправедливо.

— Да, но что я могу сделать? — она теребит руками волосы, и я могу сказать, что ее напрягает эта проблема.

— Для начала усиль свою безопасность.

— Я проведу небольшое исследование, — кивает она. — Может, посмотрим фильм?

Я не хочу упускать эту тему. Все мои внутренности сейчас кричат о том, что нужно что-то сделать, защитить Хлою. Но я также не хочу подталкивать ее к тому, о чем она не хочет говорить, а она явно сменила тему.

— Какой фильм?

Она постукивает себя по подбородку. Вопрос неожиданный, и мне приходится копаться в памяти. Я не смотрел никаких фильмов уже много лет.

— Гуни, — говорю я с улыбкой.

— Да! — ее глаза расширяются. — Это было немного раньше моего времени, но я смотрела его с друзьями в старших классах, и мне понравилось.

Я прикрываю лоб рукой.

— Ты думаешь, что я старше, чем я есть, женщина. Я тоже смотрел его в старших классах. Он вышел уже пятнадцать лет назад.

Она краснеет.

— Я виновата.

— Действительно, ты виновата, — ругаю я ее. — Так есть ли способ посмотреть его по телевизору? — спрашиваю, не зная, как работает вся эта технология в наши дни.

Она поджимает губы, сдерживая улыбку. Я бросаю на нее предупреждающий взгляд.

Через несколько минут она включила фильм, и я закрыл шторы, чтобы затемнить комнату, и включил тусклый прикроватный светильник. Когда фильм начинается, Хлоя взмахивает рукой, словно дирижирует драматической вступительной музыкой.

Когда я подражаю ей, мы поворачиваемся друг к другу, и наши движения становятся еще более преувеличенными, каждый пытается превзойти другого, пока мы не срываемся на приступ смеха.

— Я всегда представляла, что у меня будут такие друзья, — говорит она, когда разношерстная команда неудачников собирается вместе в фильме.

— У тебя не было хороших друзей в детстве?

— Я имею в виду, у меня был один лучший друг. Мы считались ботаниками и жили в маленьком городке, так что у меня просто не было большой компании друзей. На самом деле мне нравится Порт-Провиденс, он похож на этот фильм, не так ли?

— Как ты думаешь? — я откидываюсь на подушки и устраиваюсь поудобнее, сложив руки над головой.

Хлоя придвигается ко мне.

— Все постоянно заскакивают друг к другу в гости, чтобы вместе провернуть какое-нибудь опасное приключение.

— Хм. Думаю, я это понимаю.

К тому времени, как дети проникают в подвал ресторана, о котором идет речь в фильме, наша еда оказывается у двери. Мы ставим подносы на кровать и снимаем серебряные крышки, чтобы открыть дымящиеся тарелки. Хлоя взяла что-то вроде пасты с острым соусом, а я — стейк с картофелем.

— Выглядит неплохо, — я киваю.

Она нанизывает кусочек на вилку и протягивает его.

— Попробуй.

Я наклоняюсь и беру предложенное. Он острый, но определенно вкусный.

— Ммм… Мне стоит попробовать привезти побольше пряных приправ, когда я поеду домой.

Почему-то упоминание о том, что я поеду домой, навевает на меня грусть.

Это совершенно неожиданно, особенно потому, что еще четыре дня назад я и представить себе не мог, что буду испытывать именно это чувство. Черт, я никогда бы не подумал, что буду спать в одной постели с Хлоей, обнимать ее, танцевать с ней… или снова встречусь с мамой. Все в Лос-Анджелесе было таким сюрпризом. Я начинаю задумываться, не слишком ли долго я пробыл в горах Порт-Провиденса. Островная жизнь может быть очень изолирующей. Не загноились ли там мои раны?

Позже, пока мы смотрим фильм, Хлоя громко вздыхает.

— В чем дело? — спрашиваю я.

— Даже у Майки был первый поцелуй в подростковом возрасте. Мне всегда не нравилось, как много романтики в фильмах. Я вообще не могу с этим смириться. Наверное, я немного ревную.

— Тебя никогда не целовали?

Она сказала, что она девственница и что она никогда не обнималась, но я думаю, я просто предположил, что в какой-то момент она занималась другими вещами, особенно поцелуями.

Я не хочу ее жалеть, но поцелуи и объятия — такие замечательные составляющие жизни… но, опять же, в моих мыслях есть ирония, так как я умудрился исключить из своей собственной жизни все возможности для таких удовольствий.

— Не кори себя, — пытаюсь утешить ее и обхватываю рукой за плечи, притягивая к себе. — У тебя еще много времени на все это. Кроме того, если ты не помешана на мальчиках, то у тебя наверняка есть время на другие замечательные вещи.

— В свое время я много возилась с камерой, что привело меня в киношколу. Я мечтала стать режиссером, как и все. А теперь у меня есть долг по студенческому кредиту из Нью-Йоркского университета, чтобы согреваться по ночам, — фыркает она.

— Черт. Так вот почему ты живешь в этой квартире?

Она положила голову мне на плечо.

— Ага. И поэтому у меня нет машины. Я на мели, и меня никогда не целовали.

У меня постоянное чувство вины, с которым я живу из-за суммы денег в моем трастовом фонде. Оно ослабевает только потому, что я каждый год жертвую полученные проценты на достойные цели, но когда я слышу о таких ситуациях, как у Хлои, когда ей приходится жить в опасном месте и ездить по городу на автобусе, мне хочется помочь.

— Послушай, Хлоя, если тебе нужны деньги… — начинаю я, но она бросает на меня серьезный взгляд и шлепает по бедру.

— Не смей… — она бросает на меня строгий взгляд. — Порт-Провиденс нуждается в каждом свободном пенни, который ты можешь собрать. Мы оба это знаем.

От ее слов мне становится немного больно. Должен ли я был все эти годы жертвовать больше своему городу? Когда я переехал туда, мне и в голову не приходила такая мысль, и, наверное, с годами я стал так часто игнорировать свой трастовый фонд, что так и не понял, насколько он перспективен. По крайней мере, деньги сейчас можно использовать с пользой.

— Ну, давай я помогу тебе хотя бы в одном деле, — предлагаю я.

Хлоя смотрит на меня долгим взглядом, наклонив голову в вопросе.

— Хорошо. Одну вещь, но только если она будет совсем крошечной.

Я киваю.

— Хорошо. Скажи мне, чем я могу помочь.

Наконец-то я чувствую спокойствие. Помощь Хлое очень важна для меня, и я не хочу, чтобы она продолжала страдать в этой квартире.

— Ты можешь поцеловать меня, — говорит она тихим голосом, почти шепотом.

Ее идея о том, как я могу помочь, совершенно выбивает меня из колеи.

— Ч-что? — я заикаюсь и качаю головой.