Бог Войны - Рина Кент
Они обе хмурятся.
— Какой аварии? — медленно спрашивает Сесили.
— В ту ночь, когда ты ушла из клуба с Джереми. Когда я написала тебе, что еду домой, на самом деле я ехала на вечеринку. За мной ехал какой-то чудак, поэтому я позвонила в полицию, а потом, кажется, меня сбил грузовик или выкинуло на обочину, или что-то в этом роде.
Сесили делает паузу, ерзает, открывает рот, потом останавливается.
— Что теперь? — шепчу я.
— Никакого несчастного случая не было, Ава, — бормочет она.
— Да, — говорит Ари. — Ты вернулась домой поздно вечером. Я видела тебя на следующее утро, и ты была в порядке.
— Нет, я позвонила в полицию, я… — мои слова застревают в горле, когда из ниоткуда на меня обрушивается воспоминание.
Длинные, жестокие пальцы сжимают мое лицо, а вспышка гнева охватывает меня целиком.
— Ты будешь держать свой чертов рот на замке, Ава, или, да поможет мне Бог, я зашью его тебе.
Дверь открывается, и я вздрагиваю, встретившись с этими глазами. Те самые глаза, которые угрожали мне. Нет, они меня пугали. Я до сих пор чувствую, как его пальцы крепко сжимали мою челюсть, и как меня тогда пробрала дрожь.
Илай — мой муж, но что-то подсказывает мне, что этот брак больше похож на лишение свободы. Способ, с помощью которого он контролирует меня. Зашить мне рот, как он и обещал.
Но зачем?
— Доктор согласился выписать тебя, — он заходит внутрь в черных брюках, сшитых на заказ, и голубой рубашке с безупречными манжетами, волосы убраны назад, его присутствие удушает. Единственное, что выбивается из общего ряда, — легкая щетина, покрывающая щеки, словно он не нашел времени, чтобы сбрить ее.
— Приготовься, пожалуйста, — говорит он. — У меня нет целого дня.
— Целого день на что? — спрашиваю я со слышимым трепетом.
— Чтобы отвезти тебя домой, миссис Кинг.
Глава 5
Илай
Моя жизнь построена на четко выверенных линиях и безупречно связанных узорах.
Я человек разума, стратегии и, самое главное, контроля — хотя последнее часто сопровождается соблазнительным привкусом маниакальной зацикленности.
Кто-то может сказать, что я просто… социопат. Идеальное воплощение сюжетных дыр и неопределенных исходов. Слишком черный, чтобы быть серым. Слишком серый, чтобы быть черным.
Для большинства людей я не что иное, как загадка, и именно это мне и нравится.
Отец учил меня, что люди боятся тебя, когда не могут разгадать. Они уважают тебя, преклоняются перед малейшим намеком на твое внимание и перед весом твоего авторитета.
Именно поэтому я сделал своей миссией оставаться как можно менее заметным для общественности. Старший наследник двух крупнейших империй мира — загадка по всем признакам.
Красивая загадка.
Соблазнительная как грех.
Но все равно загадка.
Они видят мою внешность и образ, который я надеваю на публике, но никто не может сказать, что я задумал, пока не станет слишком поздно.
Однако эти детали не отвлекают их внимания. Даже наоборот.
Головы поворачиваются, куда бы я ни пошел. Мужчины завидуют моему обаянию, харизме и умению добиваться поставленных целей. В этом мире не было ничего, что я хотел бы получить и не получал.
Ни одной вещи.
Женщины падают на колени, стоит мне только посмотреть в их сторону.
Все, кроме той, которая смотрит на меня так, будто я нассал в ее сумку спецвыпуска и наступил на подол ее драгоценной фаты. В день нашей свадьбы.
Без шуток. Ава не сводила с меня глаз, когда я случайно наступил на ее фату.
— Не пачкай Эли своим грязным присутствием, — сказала она, отталкивая меня.
Я схватил ее за локоть, постепенно сжимая пальцы.
— Кто такой этот чертов Эли?
— Дизайнер, — ответила она, как будто я должен был это знать.
Теперь ко мне относятся с таким же пренебрежением после того, как я сказал, что мы едем домой. Мы должны были сделать это еще вчера, если бы ее дорогой папа не настаивал на том, что ее нужно оставить под наблюдением еще на одну ночь, и не убедил доктора, которому я плачу, в этом нелепом требовании.
Отец и дочь обладают упрямством слепого мула и логическим мышлением пьяного политика.
Тупая боль пульсирует в животе, несмотря на запрещенное количество обезболивающих, которые я выпил. Я сую руку в карман и дважды прокручиваю обручальное кольцо, глядя на головную боль в виде женщины.
— Я никуда с тобой не поеду, — заявляет она, задрав подбородок и скрестив руки, готовясь к конфликту, на который у меня нет времени, черт возьми.
— Ты — моя жена и поедешь туда, куда поеду я, миссис Кинг.
Она сглатывает, ее бледное горло дергается вверх и вниз, пока я почти не вижу слюну, стекающую по ее прозрачной коже.
— Прекрати называть меня так.
— Называть тебя как? — я вхожу в больничную палату, тесня ее и подруг, которых она выбрала на этот день. — Миссис Кинг?
— Прекрати, — огрызается она.
— Одевайся, и я, возможно, подумаю.
— Эй, — Ариэлла, дурнушка с серьезными наклонностями к преследованию и ожиданием тюремного срока, встает и выпячивает грудь, что в лучшем случае комично, потому что она даже не достает до моих плеч. — Перестань приказывать людям, как будто они слуги, а ты их повелитель и спаситель.
Я поднимаю бровь.
— Это касается твоей сестры?
— Это касается всего, что ты делаешь.
— И ты теперь ее адвокат?
— Только когда речь идет о том, чтобы пойти против тебя. В любом случае, Ава должна какое-то время пожить у мамы и папы, пока не привыкнет к новой реальности. Если ты забыл, она потеряла память и не помнит, как выходила за тебя замуж.
— Но она помнит меня, — я перевел взгляд на Аву, которая смотрит на меня с вниманием паразита.
А может, призрака.
Или я и есть призрак?
В конце концов, ее последнее воспоминание обо мне — это та ночь в клубе, когда она меня возненавидела.
И продолжает ненавидеть на протяжении всего нашего брака, так что это не такая уж и большая проблема.
По счастливой случайности, а может, и по несчастливой, смотря с какой стороны посмотреть, Ава стерла все свои воспоминания, начиная с момента нашей свадьбы и заканчивая последним инцидентом, который почти уничтожил ее.
Хорошая новость заключается в том, что она не узнала и не узнает о том, как это произошло.
Плохая — что она не смирится с этим и будет бороться до последнего, чтобы узнать правду.
— Она все еще не помнит о браке, —
