Анна Григорьева - Я болею тобой
Прошлое всколыхнулось в сердце ноющей болью. Воспоминания доставляли адскую муку, но я продолжала рассказывать ему.
- Остановись,- взял мои руки в свои, - успокойся. Хватит впиваться ногтями в свою кожу.
Я даже не чувствовала, как сжала руки в кулаки, оставляя красные следы от ногтей. Мне было тяжело остановиться. Ногти еще глубже впивались в плоть, пока Дима насильно не разжал мои руки.
Вдохнул, отпуская мои ладони и со всей силы стукнул по рулю.
- Пытаюсь тебя успокоить, а сам зол, как черт. Бл*ть, да что же ты со мной делаешь? Злат, я очень сильно обжигался. Слишком сильно,- он не смотрел на меня, лишь судорожно барабанил пальцами по поверхности руля. - Поэтому понимаю все твои чувства. И одновременно не понимаю, как ты могла так поступать.
Это было лишь затишьем перед новостью, которую я услышала следом:
- Я был на месте Лены.
- В каком плане?
- Я был женат. И мой лучший друг приходил, пожимал мне руку, а потом шел трах*ться с моей женой. Знакомо?
Почему он или она изменила? Этот вопрос задает каждый, кто попадает в эту ситуацию. Но у каждого, своя правда. Кто-то считает, что им возвращаются их грехи. Кто-то обвиняет вторую половинку, убеждая, что сделал все, чтобы этого не произошло. И никто не замечает, что это мир делает нас такими.
Думаете, со временем забудется, сотрется? Нет. Память будет хранить эту боль, иногда вскрывая свой ларец.
Глава 12
Всю дорогу мы молчали. Я не могла ответить на его правду. Все это было знакомо, только я находилась по другую сторону берега. И говорить, что я понимаю, было бы эгоистично с моей стороны. Ведь я даже не могу представить, как он чувствовал себя. Как он не сломался, окунувшись в эту боль? Как смог пережить это?
Знать, что у твоего любимого есть жена - это одно. А вот узнать, что твоя жена изменяла тебе с твоим лучшим другом - это другое. Это еще хуже. И, наверное, в сто крат больнее. Не мне тягаться с его болью. Не мне ему что-то советовать. Или что-то говорить, поэтому я просто молчала, не в силах нарушить тишину салона.
Машина остановилась у многоэтажного дома. Оглядев улицу, я поняла, что раньше не была в этом микрорайоне. Недавно отстроенные дома, большие панорамные окна, забор вдоль участка и ухоженный двор с прекрасной детской площадкой вызывал восхищение. Я очутилась в неведомом мне месте, и с первой же секунды начала влюбляться в этот райский уголок.
Дима вышел из машины и направился к багажнику за моим чемоданом. Я ступила на тротуар, закрыла дверцу машины и наблюдала за ним. Свет от фонаря частично падал на его лицо. И было непонятно, что у него в мыслях. Черты лица были расслаблены. Движения были спокойными, словно все, что до этого произошло, было сном.
- Пойдем, - направился к железной двери.
Я шла за ним, звук каблуков эхом раздавался в подъезде. Адреналин возрастал. Я следовала за ним, как послушная школьница за учителем, не вправе оспорить его решение. Ничего не поменялось, кроме единственного – между нами не осталось тайн. Разбитые осколки сердец валялись у наших ног. Я вскрыла его старую рану, а он увидел мою погибель. Внешне мир не покачнулся, но наш созданный кусочек счастья давал трещину.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Дима отворил дверь, пропуская меня вперед.
- Это квартира предоставлена моей организацией. Можешь жить столько, сколько захочешь. Практически все есть, за исключением стиральной машины.
И проводит меня в гостиную. Через окно падает свет луны, не в полной мере освещая комнату. Все, что я замечаю, то это абсолютно новую мебель, окутанную в чехлы: диван и два кресла одного оттенка, журнальный столик и книжный стеллаж, заставленный всего лишь тремя книгами.
Дима зажигает свет, и картина не меняется, все, что было видно при плохом освещении, так и осталось.
- Гостиную я не успел обустроить. Но основная комната в полной комплектации. Кровать, шкаф, все присутствует.
- Ты в порядке? Я хотела…
Он мягко обрывает меня на полуслове:
- Я буду в порядке. Не переживай. Располагайся. Я тебе позвоню, как решу… свои проблемы.
Недолго задержавшись, он направляется к выходу. Он стоит практически уже у двери, когда я догоняю его и отдергиваю за предплечье.
- Спасибо, что рассказал мне, - он не оборачивается. Слышу, как он втягивает воздух сквозь стиснутые зубы.
Я не хотела его отпускать. Мне казалось, что, если я его отпущу, все разрушится. Он поставит точку. Никаких запятых или многоточий, а жирная точка в наших несостоявшихся отношениях.
Громкий стук сердца в ожидании его ответа. Шум в ушах усиливается. Стук. И мне кажется, что он слышит, как сердце, словно в замедленном звучании играет сонату Бетховена. Медленный размеренный стук. И он поворачивается ко мне, на секунду закрыв глаза. Вижу, как на его шее пульсирует вена. Я представляю, как ему тяжело. Возможно, он меня ненавидит за эти слова. За мою правду. Но он прячет свои чувства. И возвращается тот Дима, которого я знаю.
- Я снова рискнул и облажался. Я не готов. Мне нужно время, чтобы все переварить. Тебе тоже нужно время, - его голос звучит громче и пронзительнее, чем есть на самом деле. – Понимаешь, я не смогу помочь тебе, пока ты сама не сможешь понять, нужно ли тебе это. Борись за себя, борись за то будущее, которое хочешь получить. Я даже не верю, что сейчас это скажу. Но… Если ты веришь, что твое будущее – это он, борись за него.
А потом он ушел, оставляя меня одну.
Мне хотелось кричать ему: «Что за чушь? Бороться за Марка? Ты с ума сошел?»
Словами можно убить человека. Легко. Просто разбить все его мысли в маленькой коробочке под названием мозг. Слова – мощное оружие, и им обладает каждый. Один выстрел, и все в твоей жизни может потерять смысл.
Тишина комнаты оглушала. Хотя разве тишина может быть столь громкой? Тишина хуже крика в ночи, хуже громогласного оратора. Она таит в себе море мелких звуков и заставляет пугаться в них.
Я находилась одна в этой страшной тишине, а внутри меня была пустота. Не было ни злости, ни обиды, ни боли. Я просто существовала в своей пустоте. Все происходило, как в тумане. Включился собственный автопилот, который направлял меня.
Мелкими шажками я шла в комнату.
Казалось, что прошло больше часа, как он ушел. Но нет. Он ушел всего лишь пять минут назад. Или где-то так. Не знаю. Каждая секунда в одиночестве превращалась в минуты. В тоскливые часы одиночества.
Села на кровать, голова опустилась на мягкую подушку, и я провалилась в поток нескончаемых мыслей. Их было так много. Я думала обо всем. О том, что мне теперь делать, как поступить. Тяжело смириться с правдой. Как принять правильное решение? Дима был абсолютно прав подобрав такие слова на прощание. Как человек, чье сердце разорвали на мелкие кусочки, может так правильно рассуждать?
