Жестокая клятва - М. Джеймс
Рыдая, я выбегаю из комнаты, из здания на холодный апрельский воздух.
5
НАЙЛ
— Во что, черт возьми, ты, по-твоему, играешь?
Я разрываюсь между желанием последовать за Изабеллой из комнаты и ударить Коннора кулаком об стол, превратив его лицо в месиво. Я сильно склоняюсь ко второму и сжимаю кулаки, глядя на него, ярость поднимается во мне горячо и быстро. — Кем, черт возьми, ты себя возомнил, что так разговариваешь с моей женой?
Коннор разражается смехом.
— Это чертовски богато. Твоя жена? Ты имеешь в виду женщину, с которой ты планировал немедленно расторгнуть свой брак… о, прости, женщину, с которой ты планировал развестись, поскольку, очевидно, даже ее лжи, добившейся рождения твоего ребенка и обеспечения твоей защиты, было недостаточно, чтобы ты уберег свой член от нее.
— Клянусь Христом и всеми святыми. — Я стискиваю зубы, продвигаясь вперед, пока не оказываюсь почти нос к носу с ним. — Я выломаю каждый чертов зуб у тебя изо рта и вырву язык, чтобы следить за тобой, если ты еще раз так заговоришь об Изабелле.
— Следи за своим языком, — шипит Коннор. — Я лидер Королей, и твой босс…
— Мне все равно, даже если ты сам Бог на своем троне, — рычу я. — Я сделаю то же самое. И ты больше не будешь моим боссом, но будешь почти равным, да? Наполовину лидер Королей, не меньше. И мой лучший друг стоит рядом с тобой, так что, если ты не хочешь развязать еще одну войну только для того, чтобы говорить свое дерьмо обо мне и моей жене…
— Хватит! — Лиам делает шаг вперед, физически расталкивая нас обоих, положив ладонь на обе наши руки. — Это быстро ни к чему не приведет. Вы двое, дерущиеся, ничего не добьетесь, кроме новых проблем для всех нас. Коннор, ты переходишь границы дозволенного…
— Я перешел все границы? — Коннор свирепо смотрит на своего брата. — Не этот ли это человек, который поставил нас в такое положение, потому что не может прожить двух чертовых недель без того, чтобы его член не намок?
— Клянусь Христом! — Я бросаюсь вперед, готовый нанести удар, но Лиам встает между нами.
— Черт возьми, Найл, отойди! — Он сердито смотрит на меня. — Я разберусь со своим братом. Иди к своей жене. — Он прищуривается, глядя на меня. — И не думай, что я тоже этим очень доволен, но я, по крайней мере, верю, что ты не привел бы ее сюда, не убедившись, что она говорит правду, по крайней мере, о ребенке. Что касается брачной части, я доверяю тебе разобраться с этим по своему усмотрению, как только будет установлено отцовство. И оно будет установлено, — твердо добавляет Лиам.
— Я думал, ты сказал, что доверяешь мне, — выпаливаю я, и он вздыхает.
— Я верю, Найл. Своей жизнью, все эти годы, как ты достаточно хорошо знаешь. Но ты также знаешь, что каждый мужчина за этим столом захочет увидеть это доказательство. Это не только Коннор. Теперь иди и убедись, что Изабелла не влипла в неприятности, а я разберусь со своим братом.
— Ты, черт возьми, этого не сделаешь, — рычит Коннор, но я уже выхожу из комнаты, хотя слышу, как Лиам отчитывает его за то, как он разговаривал с Изабеллой.
— Тебе не нужно было быть с ней таким мудаком. Она через многое прошла.
— Просто потому, что ты видишь Анастасию в каждой женщине, нуждающеюся в помощи…
— Дело не в этом, и ты это знаешь. Немного сочувствия убило бы тебя?
Их разговор отходит на задний план, когда я направляюсь к дверям. Я сам беспокоюсь об Изабелле и ее душевном состоянии, мои планы установить дистанцию между нами забыты, когда я ищу ее с нарастающим страхом в груди. Коннор был слишком груб с ней, и я не совсем понимаю, в каком душевном состоянии она находится. Если он заставил ее почувствовать себя непосильной ношей…
Облегчение, которое я испытываю, когда вижу, что она стоит снаружи, прислонившись к стене и обхватив себя руками, ощутимо. Она отстранила мою куртку внутри, вернув ее мне как раз перед тем, как мы вошли, и теперь я протягиваю ее, направляясь к ней. Ее голова опущена, волосы падают на лицо и скрывают его, но по тому, как дрожат ее плечи, я вижу, что она все еще плачет.
— Изабелла. — Я протягиваю руку и касаюсь ее руки. — Вот, девочка. Тебе это нужно. Вообще-то, тебе нужно зайти внутрь, пока ты не простудилась. Апрель в Бостоне не такой уж теплый, если ты еще не заметила.
Она отстраняется от моего прикосновения, не беря куртку. Когда она поднимает голову, волосы падают с ее залитого слезами лица, и я вижу, какие красные и опухшие у нее глаза, из носа течет, нижняя губа прикушена до крови. Несмотря на это, она потрясающе красива, и желание дотянуться до нее и заключить в свои объятия растет, как тяжесть в моей груди.
— Почему тебя это волнует? — Она фыркает, крепче обхватывая себя руками. — Ты слышал их там. Я манипулировала тобой во всем, только ради поездки в Штаты и моей свободы. Тебе следует просто бросить меня на произвол судьбы, позволить мне самой о себе позаботиться.
Я вздыхаю, осторожно протягиваю руку и отвожу ее от стены настолько, чтобы я мог накинуть ей на плечи свою куртку.
— Не обращай внимания на Коннора, — твердо говорю я ей. — Он ненавидит меня из-за Сирши, женщины, о которой я тебе рассказывал. Теперь это его жена, а совсем скоро и мать их ребенка. Он не оставит в покое то, что произошло между нами, или тот факт, что я упорно боролся за то, чтобы Лиам остался во главе этого чертового стола в одиночку. — Я набрасываю куртку ей на плечи, немного отступая назад, чтобы дать ей пространство. — Лиам — мой лучший друг с детства. Коннора возмущает близость между нами, возмущает то, что произошло между Сиршей и мной, возмущает многое. Это все политика королей, не более. Не обращай внимания, девочка. Это не имеет к тебе никакого отношения.
Изабелла шмыгает носом, вытирая его тыльной стороной ладони, и искоса смотрит на меня, ее глаза все еще полны слез.
— Конечно, — хрипло
