Приглушенные страдания (ЛП) - Джуэл Белла
— Знаешь, хранить секреты взаперти — это вредно для здоровья. В конце концов, надо выпустить этих демонов поиграть.
Я слегка улыбаюсь.
— Я уверена, что демоны созданы не для игр, Малакай.
Он улыбается мне.
— Думаю, в этом ты, вероятно, права. Что ж, держи свою книгу закрытой, но наверняка есть что-то, чем ты можешь поделиться. Никто ничего о тебе не знает, позволь мне быть первым, кто узнает. Обещаю, что я настолько надёжен, насколько это возможно. Также обещаю, что у меня полно грёбаных демонов, так что ты не услышишь от меня осуждения.
Я смотрю ему в глаза и знаю, что он говорит правду.
— Я уверена, что это неправда. Ты не слышал о моих демонах…
— Ты когда-нибудь убивала кого-нибудь, милая?
Мои глаза расширяются, и на секунду я обдумываю свой ответ. Я могу сказать «нет», потому что я этого не делала, но разве отнять чью-то жизнь и лишить его возможности прожить её, не так же близко к убийству? Тем не менее, я дам ему честный и простой ответ.
— Нет.
— Тогда не могу сказать, что твои демоны хуже моих, потому что я убивал, и я поступал неправильно, и я совершал грёбаные глупости, но знаешь что? Я не плохой человек. Отнюдь нет. Люди лажают. Это заложено в нашей природе. Теперь я поделился этим с тобой, так что ты должна поделиться кое-чем со мной.
Я моргаю, глядя на него.
Он сказал это без паузы. Без стыда. Он говорил о своих демонах так, словно полностью контролировал их. Как будто он принял их и оставил в покое. Как бы я хотела говорить с такой уверенностью.
И всё же, справедливость есть справедливость.
И я очень долго ни с кем не говорила ни о чём, связанном с моей жизнью.
— Что ты хочешь знать? — спрашиваю я его.
Он изучает меня, зелёные глаза обшаривают моё лицо, прежде, чем опуститься к моим губам и прошептать:
— Что случилось с твоим слухом?
Я вроде как знала, что он спросит об этом, потому что это первое, о чём спрашивает большинство людей. Люди любопытны по своей природе, и когда вы говорите им, что с вами что-то не так, им нужно знать, как именно. Если вы говорите кому-то, что он мёртв, он должен знать, как это произошло. Это всегда нужно знать.
— Больше года назад я попала в автомобильную аварию, сильно ударилась головой, и машина тоже взорвалась. Моё внутреннее ухо было повреждено, одно из них разорвалось. Я перенесла операцию. Она помогла. Сначала я ничего не могла расслышать. Теперь я слышу слабо, если действительно прислушиваюсь. И я слышу какой-то фоновый шум.
Он кивает, скрещивая свои большие руки перед собой на столе.
— Они могут устранить это ещё как-нибудь?
Снова этот ужасный вопрос.
— Да, есть операция. Дорогая. Но они уверены, что она сработает.
— И ты не сделала её, потому что…?
Я смотрю на него и знаю, что он видит агонию в моих глазах. Мои слова вылетают прежде, чем я успеваю о них подумать.
— Потому что я этого не заслуживаю.
На мгновение мы оба замолкаем. Я, потому что я в ужасе от того, что сказала это вслух, и он, без сомнения, потому что он в шоке от слов, которые я только что произнесла.
— Должен спросить, и я понимаю, что ты не собираешься мне отвечать, но я всё равно спрашиваю… Какого чёрта ты сказала что-то подобное?
— Ты прав, я не буду тебе отвечать. Пожалуйста, мы можем забыть об этом?
Он пристально смотрит на меня, его глаза подобны двум языкам пламени, проникающим прямо в мою душу. Он может читать меня. Я вижу это по тому, как меняется выражение его лица, когда он изучает меня. С того момента, как он впервые встретил меня, он смог увидеть, насколько я сломлена. Большинство людей видят тихую, застенчивую девушку. Он посмотрел прямо мимо этого и увидел тьму, которую я держу в ловушке за своим взглядом.
Он видел её.
И он решил, что хочет завоевать её.
— Ничего, — говорит он, и хотя я не слышу его тона, я знаю, что он понизил голос, — ни одна грёбаная вещь, которую ты могла бы мне сказать, никогда не заставит меня смотреть на тебя по-другому.
А потом он оставляет всё как есть.
И моё сердце — о, моё сердце — осталось совершенно открытым и зияющим.
***
Малакай
Сейчас
Блядь.
Я хочу взять её за плечи и вытрясти весь страх, затаившийся в её глазах.
В своё время я видел повреждённых, чёрт возьми, я был чертовски повреждён, но я никогда не видел, чтобы кто-то боялся говорить. Есть причина, по которой она скрывает свою историю за большой грёбаной стеной. Я просто не знаю, в чём эта причина. Она носит чувство вины, как костюм, обёрнутый вокруг неё, закрывающий её изнутри.
Но из-за чего у такого чертовски чистого и красивого человека может быть столько чувства вины?
Её пальцы сжимаются на моей куртке, чуть плотнее натягивая её на моё тело, когда мы подъезжаем к клубу. Повсюду есть люди. Никогда до этого момента не задумывался, насколько это может быть сложно для неё. Быть окружённой незнакомцами, и не просто незнакомцами, а байкерами. Их было очень много. И старухи (прим. перев. — так называют жён байкеров). И клубные шлюхи. И всё остальное, что забредёт сюда и присоединится к вечеринке.
Я не выпущу её из виду. Но ей не обязательно это знать.
Я останавливаю свой байк и жду, пока Амалия нерешительно слезет. Она смотрит на меня, снимая шлем с головы, и её голубые глаза полны тревоги. Она, чёрт возьми, самое красивое создание, которое я когда-либо видел. Такая чертовски мягкая. Такая чертовски нежная. Её тёмные волосы, которые раньше были идеальными, теперь растрепались из-за шлема. Недолго думая, я протягиваю руку, высвобождаю прядь и заправляю ей за ухо.
Она ахает, и мои глаза встречаются с её.
Она выглядит испуганной, глаза широко раскрыты, красивые мягкие губы приоткрыты, щёки порозовели. Джинсы, которые на ней надеты, облегают её задницу, как чёртова перчатка, и я не раз позволял своему взгляду задерживаться на ней. Амалия крошечная, даже миниатюрная, но у неё мягкие изгибы. Нежный поток, который делает её тело похожим на чёртову дорогу, на которой я хочу исследовать каждый дюйм.
Она не похожа на большинство девушек, к которым я прикасаюсь.
В ней есть эта невинность, которая притягивает тебя. В ней нет ничего грубого.
Это чертовски невероятно.
— Готова? — спрашиваю я её, и её взгляд мечется по сторонам, останавливаясь на чём-то.
Я слышу смех Скарлетт ещё до того, как вижу её. Я поворачиваюсь и смотрю в том же направлении, чтобы увидеть Скарлетт, окружённую людьми, которые, без сомнения, заискивают перед ней. Она невероятна, я иногда забываю, с кем Маверик водит компанию. Она стала такой же, как любой другой участник, только это не так. Она Скарлетт Белл.
— Хочешь присоединиться к фанатской вечеринке? — спрашиваю я, когда Амалия оглядывается на меня.
Она кивает, и мы подходим к группе членов клуба и их жён, в основном это их жены, падающие в обморок рядом со Скарлетт. Она подписывает что-то, отвечает на вопросы и улыбается той улыбкой, которая покорила сердца Америки. Закончив, она поворачивается, и её улыбка слегка увядает. Она тоже несёт на своих плечах тяжесть всего мира. Но она знает, как сделать мужественное лицо.
— Амалия!
Она подбегает и заключает Амалию в объятия.
— Мне было интересно, куда ты подевалась, — говорит она своей подруге, затем переводит взгляд на меня. — Вы двое опаздываете.
Я бросаю взгляд на Скарлетт, и она мило улыбается.
— Мы сделали крюк, — бормочу я. — А теперь выпьем чего-нибудь. Покажи Амалии окрестности.
Обе девушки наблюдают за мной, когда я поворачиваюсь и захожу в здание клуба. Как только я вхожу, Кода оказывается рядом со мной.
— Ты должен познакомиться с этой цыпочкой, През. Думаю, Мав прав, в ней что-то есть.
Я смотрю на него.
— Принеси мне пива, а потом я с ней познакомлюсь.
Он смотрит на меня.
— Возьми грёбаное пиво себе сам.
Я с кряхтением выдыхаю и беру себе пива, останавливаясь по дороге четыре раза, чтобы поговорить с людьми, которые все чего-то хотят или в чём-то нуждаются.
