Новогоднее чудо для миллиардера - Айрин Лакс
— Малина покласнела!
— Дай лучше сюда. Положим отдельно! Вдруг потом найдется еще один такой же?
— Или два? Или тли? Или целых четыле!
— Или…
Кравцов замечает меня и застывает, потом откашливается.
— Что-то не так? — спрашиваю я. — Вижу, ты уже достал коробку с украшениями.
— Все так… Просто… Кхм… Не ожидал, что из тебя получится настолько симпатичная жабочка.
Хам! Не мог назвать хотя бы лягушкой?!
— С украшениями мне все понятно. Теперь займемся елкой…
Кравцов так же методично достает из коробки лапы искусственной ели.
— Кстати, почему искусственная?
— А какую надо?
— Живую. Хвойный запах… — улыбается Кравцов. — Стеклянные шары, яркие и красивые игрушки. Подарки под елкой. Незабываемые воспоминания.
— Приятно, что у тебя они есть.
— У меня их нет. Я в детском доме рос. Какие уж там ели настоящие. Но для твоей дочурки… Разве не приятнее было бы наполнить этот дом настоящим хвойным ароматом праздника?
— Приятнее, конечно. Я планировала настоящую ель. Не очень большую, но все-таки настоящую. Однако кое-кто, пообещавший достать на Новый год елку, салюты и шампанское, решил со мной расстаться.
— Хм… А он точно не Антон? — спрашивает Кравцов. — Прекрасно рифмуется со словом: го…
— Алексей!
— Его зовут Алексей? Да быть такого не может! — возмущается мужчина притворно.
— Нет. Я лишь хотела, чтобы ты не говорил гадостей при Леле. Бывшего звали Дима, — добавляю неожиданно.
— Дима — все праздники мимо.
— Вот спасибо!
— Не обижайся, хотел пошутить.
— Не смешно вышло!
— Неужели? — искренне удивляется Алексей. — Странно. Я привык, что над моими шутками все смеются. Ладно, проехали. Значит, ты без елки…
— Елка будет — вот! Ты как раз ее сейчас соберешь!
— Искусственная.
— Пускай! Зато подарочки под елкой будут настоящие, сделанные от души.
— Если этот буран утихнет до наступления Нового Года, я достану для тебя и салюты, и самое вкусное шампанское, и крутого актера на роль Дедушки Мороза для дочери.
Ох, как убедительно звучит! Причем, совсем естественно, без пафоса и важного вида, с которым не так давно все эти атрибуты праздника обещал достать Дмитрий.
— Мандарины хоть есть? — спрашивает Алексей.
— Целых два пакета!
— Неси их сюда.
— Зачем?
— Не пахнет елкой, пусть хоть пахнет мандаринами!
И я… иду.
Иду за мандаринами, мою их, перекладываю в вазу и возвращаюсь.
Алексей выбирает из вазочки три мандарина, немного жонглирует на радость Леле, потом бросает один мне, второй дочери, третий оставляет себе.
Он снимает шкурку, в воздухе начинает пахнуть узнаваемо-сладко. Запах праздника! Настоящего праздника. Мне становится намного веселее!
Не желая сидеть без дела, я тоже начинаю помогать Алексею. Беру одну из лапок ели и расправляю веточки, чтобы она стала пушистее, взлохмачиваю искусственный ворс, пока Алексей раскладывает нижнюю часть крестовины.
— Так а что у тебя? Вспомнил?
— Вспомнил. По правде говоря, я все о себе прекрасно помнил. Только последние сутки из памяти как будто исчезли. Но теперь я вспомнил кое-какие детали и понял… — усмехается Кравцов. — Не все. Некоторые моменты как будто стерли. Напрочь… Сутки последние я помню урывками, но даже того, что я вспомнил, хватило, чтобы понять: меня поимели. Поимел тот, кого я считал близким другом. И, если я не выберусь из этой глуши в ближайшие два-три дня, то останусь без жирного и очень удачно расположенного участка земли, который я купил за баснословную сумму денег…
Глава 9
Нина
Слова Кравцова повисают в воздухе. Он на удивление ладно и довольно умело скрепляет крестовину, поправляя ее так, что на вид кажется даже крепче. Потом мужчина начинает собирать каркас искусственной ели. Я наблюдаю за его движениями. Они очень естественные, словно заниматься физическим трудом ему не привыкать.
Поневоле меня раздирает любопытство. Оно становится все сильнее и сильнее.
Кто же такой, черт тебя дери, Алексей Кравцов!
Свое имя мужчина произносил таким тоном, будто все кругом должны знать его. Но я точно не знала… Не интересовалась миром состоятельных мужчин, зная, что мне, простой медсестре, там точно нечего делать!
Но теперь мне стало любопытно: кто такой Кравцов, чем он живет? Загадка…
Еще интереснее прозвучали его слова о том, что близкий друг предал. Надо же… Меня тоже предали. Пусть не друг, а парень, почти жених. Разумеется, мы теряем разное, совсем разное. Но все же факт предательства имеет место быть. Совпадение! Бывает же…
Я захотела спросить, но потом передумала. Слишком серьезный вопрос. К тому же Кравцов сам не до конца разобрался в этом. Он кажется, мне мужчиной, который сначала делает выводы, а потом говорит, а не наоборот.
Так что о подставе я спрашивать не стала.
Решила начать издалека, с безобидной темы:
— У тебя такой вид, будто ты знаешь, что такое работать руками.
Он замирает, расправляет плечи, немного откидывает голову назад и смеется, а я в этот момент отчетливо представляя, как свет играет в его лучисто-голубых глазах, как ресницы отбрасывают тень на лицо, как губы широко-широко улыбаются.
Я знаю его совсем ничего, но лицо Алексея видится мне четко, ясно, словно я с ним уже целую жизнь знакома!
По коже бегут мурашки от смеха Кравцова. Он у него приятный, немного прерывистый, звонкий и глубокий. Найдется ли в этом мужчине что-то, способное оттолкнуть? Сейчас даже самоуверенность и цинизм играют на его стороне, придавая Алексей очарование. Чуть-чуть плохиш… Совсем чуть-чуть, но как же это будоражит.
— Да, Нина. Я умею работать руками, — говорит он, посмеявшись.
Потом он оборачивается на меня и уже, не таясь, флиртует, намекая на взрослые темы:
— У меня очень умелые руки. Сильные и нежные пальцы. Никто не жаловался… Спасение от одиночества, — подмигивает бесстыжим образом.
Я краснею даже под зеленой маской и под предлогом, что ее нужно снять немедленно, покидаю комнату. Умываюсь прохладной водой, пытаясь остыть, но потом… Я бросаю взгляд в зеркало и ахаю, брызнув на свое отражение: Нина, ты выглядишь так, словно пропустила два, а то и три бокала шампанского! Кожа сияет, глаза горят, в жестах какая-то легкость и быстрота.
Ох, не к добру это… Не к добру! Думай о приличном, Нина. Думай о приличном…
Возвращаюсь.
Думать о приличном не получается. Кравцов крепит самую капризную еловую лапу, прилагая усилия, от этого его
