Запретное искушение - М. Джеймс
Он прочищает горло, наконец поднимая взгляд, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Я вырос с отцом, который изменял моей матери, в распавшемся браке, скрепленном семейными узами, в окружении преступников, которые убивали, пытали и манипулировали ради получения большего количества денег и власти. Я не видел в человечестве ничего, во что стоило бы верить. После того, как я ушел, я увидел людей с другой стороны. Вместо этого я увидел возможность помогать и исцелять, и я увидел в других хорошее, чего никогда раньше не видел. Это показало мне возможности для прощения, для счастья. — Макс поджимает губы, его мысли явно где-то далеко. — Я обрел покой вдали от насилия, богатства и власти. А потом меня снова втянули в это.
— Итак, если бы ты мог вернуться назад, ты бы сделал это. — Мое сердце сжимается от мысли, от осознания того, что здесь нет ничего, даже меня, что удержало бы Макса от возвращения к служению священником, если бы у него была такая возможность. Почему, я не знаю. Он ясно дал понять, что, какое бы желание он ни испытывал ко мне, он не намерен поддаваться ему снова.
Макс смотрит на меня, и я вижу, что он колеблется.
— Да, — говорит он наконец и опускает взгляд в свою тарелку.
Не позволяй этому ранить тебя, яростно говорю я себе, но ничего не могу с собой поделать. Это обжигает мне грудь, когда я смаргиваю слезы, возвращаясь к своей еде.
— Это восхитительно, — выдавливаю я, заставляя свои слова звучать ровно и спокойно, без эмоций, которые бурлят внутри меня. — И как ты научился готовить?
Макс смеется, немного смущенно.
— Какое-то время я пользовался службой доставки еды, — признается он. — Одна из тех вещей, когда тебе присылают предварительно нарезанные ингредиенты в пакетиках и очень подробный рецепт. Через некоторое время я собрал достаточно, чтобы начать работать самостоятельно. Теперь я просто готовлю для себя, когда могу. Конечно, мне все еще приходится время от времени баловать себя готовкой Ханны. Это намного превосходит мои возможности.
— Она действительно потрясающая, — соглашаюсь я, откусывая последний кусочек омлета с сырной начинкой. — Но это хорошая замена, пока мы не сможем вернуться домой.
— Кстати, о доме. — Макс отодвигает свой стул, берет мою тарелку и свою и относит их к раковине. — Позволь мне помыть посуду, и я возьму тебя с собой на экскурсию, которую обещал.
— Я могу помочь. — Я быстро встаю, присоединяясь к нему у раковины. Я тянусь за тарелкой, и он быстро выхватывает ее у меня из рук, его пальцы тепло касаются моих при этом. Он слегка поворачивается ко мне, близость означает, что мы соприкасаемся друг с другом, и я отпрыгиваю назад, как будто он обжег меня, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание.
— Просто посиди, — предостерегает Макс. — Ты все еще восстанавливаешься, а все, что я делаю, это загружаю посудомоечную машину…
Он делает шаг вперед, чтобы открыть ее, как раз в тот момент, когда я пытаюсь пройти мимо него, и мы врезаемся друг в друга. На краткий миг каждый из нас прикасается к другому, мои груди соприкасаются с его твердой грудью, бедра к бедрам, и, как будто он делает это не задумываясь, его руки опускаются на мои бедра, удерживая меня там на самую короткую секунду.
У меня мелькает безумная надежда, что он собирается притянуть меня ближе. Мое сердце бешено колотится в груди, кровь приливает к жилам и горячо приливает к коже, когда я смотрю в его карие глаза, зная, что мои собственные широко раскрыты. Я хочу прикоснуться к нему, поцеловать его, желание во мне подобно лесному пожару. Внезапно я отчетливо представляю, как он поднимает меня на столешницу и повторяет наши отчаянные поцелуи в своей ванной в тот день, когда он поцеловал меня в первый раз.
Он мягко отодвигает меня в сторону, проходя мимо меня к посудомоечной машине, и разочарование, пронзающее меня, такое же ледяное, как и подогретое желание. Я прижимаю руку ко рту, отворачиваюсь, чтобы он не мог меня видеть, смаргивая подступившие слезы. Я не могу продолжать позволять ему так влиять на меня. Неизвестно, как долго мы пробудем здесь или какой ущерб может быть нанесен нашим отношениям. Но, кажется, я не могу остановиться.
Я влюблена в Максимилиана Агости, и я знаю, что это приведет к разрушению нас обоих.
6
САША
Я возвращаюсь наверх, чтобы переодеться и прийти в себя, пока Макс заканчивает уборку на кухне, переодеваюсь в джинсы, футболку и ботинки, чтобы прогуляться по поместью. Я ополаскиваю лицо холодной водой, чтобы смыть оставшуюся красноту, и собираю волосы в свободный хвост, надеясь выглядеть настолько непринужденно, насколько мне хочется.
Мне интересно узнать о поместье, но в основном я просто хочу больше времени проводить с ним. Это первый день, когда я была в полном сознании и чувствовала себя хорошо с тех пор, как приехала сюда, и мне странно чувствовать себя оторванной от своей обычной рутины. Здесь нет младенцев, с которыми можно отвлечься и поиграть, нет детей, которых можно одеть, накормить или проводить в школу, нет липких рук, тихих смеющихся голосов или плача, которые можно успокоить. Макс, единственный знакомый здесь, и даже помимо моих чувств к нему, я чувствую, что цепляюсь за это знакомство.
Когда я спускаюсь, я нахожу его в гостиной, он листает книгу с полки у камина. Я откашливаюсь, когда вхожу, и он мгновенно оборачивается, улыбаясь при виде меня.
— Это, конечно, выглядит более удобным для прогулок по поместью. — Он ставит книгу, которую смотрел, обратно на полку и подходит ко мне. — Пойдем?
Мы выходим через кухню и черный ход на большую каменную террасу. Справа от него находится огромный бассейн, окруженный камнем, шезлонгами и кабинками для переодевания, с местом для костра и баром в дальнем конце. Рядом с ним есть небольшое строение, похожее на виллу, и я киваю в его сторону.
— Что это?
— Крытый бассейн с подогревом, — говорит Макс с ухмылкой, и я прикрываю рот рукой, смеясь.
— Это кажется немного чрезмерным, не так ли?
— Очень, — соглашается он. — Семья Агости была хорошо известна своим богатством, и ты можешь увидеть это здесь, ясно как день.
Мы спускаемся с террасы в сторону раскинувшегося за домом поместья. Макс подводит меня к старой модели Range Rover, припаркованном на дороге, ведущей мимо особняка, и я хмурюсь.
— Я думала, мы собираемся прогуляться пешком?
— Мы это сделаем, — обещает он. — Но предстоит пройти большой путь, а ты еще недостаточно здорова, чтобы пройти так много. Я не уверен, что кто-то
