Ирландское обещание - М. Джеймс

— Мы теперь друзья? — Я слышу резкость в своих словах, но Макс, похоже, не воспринимает это плохо.

— Я думаю, ты сейчас нуждаешься в друзьях, — говорит Левин. — Я бы не стал отталкивать тех, кто предлагает свою помощь, Лиам.

— Она возвращается со мной в Бостон, — натянуто говорю я. — Решение уже принято.

Макс кивает, ставя свой стакан.

— Тогда я хотел бы помочь, если смогу, — просто говорит он. — Может, я больше и не священник, но у меня все еще есть слух. Я был бы рад предложить это тебе, а также ей, если это может помочь вам.

— Ты остаешься на Манхэттене, — говорю я, нахмурившись. — Длинная прогулка для дружеской беседы, не так ли?

— Я могу остаться в Бостоне на некоторое время, — говорит Макс. — Я найду, где остановиться. — Затем он ухмыляется, искоса поглядывая на Левина. — Возможно, мне, как священнику, и пришлось бы принять обет бедности, но мой отец определенно этого не делал. Он оставил мне щедрую сумму, когда уходил из жизни, которую я до сих пор практически не трогал благодаря своему призванию, а затем и помощи Виктора.

— Будешь ли ты в безопасности в Бостоне без его защиты? — Я хмурюсь. — Я не могу предложить тебе многого, но я могу расширить и свою собственную защиту, чего бы это ни стоило.

— Как к этому отнесутся Короли?

— Это не имеет значения, — кратко отвечаю я. — Я их лидер. Если я говорю, что наша защита распространяется на кого-то, это последнее слово.

Левин наклоняет свой стакан в мою сторону, одобрительно кивая.

— И именно таким лидером тебе нужно быть, Лиам, чтобы держать их в узде. Тем, кто приказывает, а не апеллирует.

— Да. — Я допиваю остатки второго виски с задумчивым выражением лица.

Левин не ошибается. Чтобы руководить такими людьми, как Короли, мое слово должно быть законом. Даже такой человек, как Грэм О'Салливан, не должен быть в состоянии отменить его или побудить других восстать против меня. Но чтобы обладать такой силой, мое слово должно иметь вес. Разрыв моего контракта о помолвке с Сиршей подвергнет меня значительной опасности. Эта мысль давит на меня тяжелым грузом. Спустя много времени после того, как Левин, Макс и я заканчиваем наш разговор, я поднимаюсь на лифте обратно на этаж, на котором находятся мои апартаменты. Я останавливаюсь у двери Аны в нерешительности, прислушиваясь, не спит ли она еще.

Изнутри доносится только тишина, и я стучу ключом по двери, проскальзывая внутрь. В комнате темно и тихо, и я останавливаюсь на краю короткого коридора, ведущего в нее, чтобы увидеть ее, свернувшуюся калачиком на боку огромной кровати, в изножье которой стоят пакеты с покупками, которые, должно быть, принес консьерж.

Я не утруждаю себя осмотром, чтобы посмотреть, что в них. Вместо этого я тихо прохожу по ковру, чтобы встать рядом с ее стороной кровати, глядя сверху вниз на то, как она спит. Она выглядит нежной и умиротворенной, как ангел, ее светлые волосы разметались по лицу, руки прижаты к груди. На ней что-то розовое, что-то из шелка и кружев, что, как я могу только предположить, является чем-то вроде неглиже, у консьержа, вероятно, были другие представления о том, какую ночную одежду я хотел бы для Аны, чем у меня.

Желание откинуть одеяло и увидеть ее миниатюрное тело в этой шелковой ночной рубашке, как подарок, который я едва удерживаюсь, чтобы не развернуть, настолько сильно, что мне приходится физически отстраниться, делая вдох, чтобы сосредоточиться. Я могу представить, как это будет облегать ее маленькую грудь и стройные бедра, как это будет ощущаться под моими руками, если я снова раздвину ее, если я прикоснусь к ней так, как я этого жажду. Не под угрозой или принуждением, не в качестве способа расплаты. Ни для чего иного, кроме как для ее удовольствия и моего. Я хочу ее, но только если она захочет меня взамен. И только если она хочет меня таким, какой я есть. Не для того, чтобы заглушить свою боль не для того, чтобы убежать от прошлого не для того, чтобы заменить Александра. Пока я не узнаю наверняка, что она чувствует ко мне, пока я не буду уверен, что она хочет меня для себя и для собственного удовольствия и ничего больше, я не буду трахать ее снова. Какие бы другие границы ни были пересечены сегодня вечером, я буду твердо придерживаться этой.

Я выполнил то, что намеревался сделать в самом начале. Я спас ее, спас от Александра и вернул домой. Я думал, что это решит все проблемы, но я понятия не имел, насколько сложной она может стать. Я понятия не имел, насколько глубоки ее раны или что она сделала, чтобы залечить их, и я до сих пор не знаю всего этого. Я не знаю, как много я хочу знать.

Александр. При мысли об имени этого человека у меня сжимаются зубы и закипает кровь. Я ненавижу его глубокой, инстинктивной ненавистью, которая заставляет меня желать, чтобы он появился передо мной сию минуту, чтобы я мог убить его голыми руками и на этот раз убедиться, что он мертв. Но это невозможно, и как бы мне ни хотелось вернуться в Париж и закончить работу, я хочу еще больше обезопасить Ану. Я хочу, чтобы она была рядом со мной, чтобы помочь ей исцелиться и собрать воедино ее разбитые части. И тогда, может быть, когда Александр станет для нее всего лишь дурным сном, мы сможем вместе начать залечивать ущерб, который он нам причинил.

До тех пор мне нужно держаться подальше от ее постели, если смогу конечно.

5

АНА

Перелет из Лондона в Бостон прошел без происшествий. Как только решение вернуться в Бостон с Лиамом было принято, я внешне придерживалась его, даже если внутренне снова и снова сомневалась, правильное ли я принимаю решение. В конце концов, я знала, что именно этого хотел Лиам, и он зашел так далеко, чтобы прийти и спасти меня в первую очередь. Мысль о том, чтобы попросить Софию позволить мне остаться с ней, переполняла меня чувством вины. Мысль о том, чтобы попросить Луку, переполняла меня беспокойством, поэтому я выбрала предложенный мне вариант, где я знала, что меня хотят видеть без тени сомнения.

Чего именно хочет от меня Лиам… ну, в этом я совсем не уверена.

Одежда, которую прислали в мой номер, повергла меня в шок. Я