Мишель Жеро - Жаркая ночь

Увидев Рика, собака метнулась к нему с крыльца и встала на задние лапы, положив передние ему на грудь. Рик ласково потрепал колли по мохнатой шерсти.

– Прости, что придется это сделать, Бак, – проговорил он и направился к гаражу, свистнув собаке. Когда Бак сообразил, что задумал хозяин, было уже поздно: Рик крепко держал его за ошейник. Он посадил собаку на цепь, а Бак взглянул на него так, словно только что лишился самого лучшего друга.

– Сиди смирно, приятель, скоро я тебя спущу, – пообещал Рик, идя к дому.

Энни дожидалась его на крыльце. При виде ее у Рика перехватило дыхание. На ней были белая блузка, черная юбка, туфли без каблуков на голых ногах. Одежда, самая обыденная, плотно облегала фигуру. Короткая юбка подчеркивала длинные, стройные ноги.

Вот черт! Только красивой женщины ему в доме недоставало, особенно когда от него несет за три версты, да и выглядит он как пугало.

– Бак не кусается, – сказал Рик, медленно поднимаясь по ступенькам крыльца. – Я написал вам так, чтобы вы держались от моего дома подальше. Он любит полаять, но не укусит.

Однако по лицу Энни было видно, что он ее не убедил.

– Когда имеешь дело с зубастым животным, осторожность никогда не помешает. Вот только в машине было жарковато. Хорошо, что вы так быстро пришли. Я уже хотела вам посигналить. Вид из окна был очень красивый, но...

– Думаю, вы пришли за ответом.

Энни кивнула.

– У вас было время подумать.

И Рик не смог найти ни одной причины, чтобы ей отказать. Ужасно не хотелось брать ее деньги, однако ради своих бельгийцев он наплюет на собственную гордость.

– Ну так что? – нетерпеливо спросила Энни. – Да или нет? Двести пятьдесят долларов в неделю, и, клянусь, я буду паинькой. Честное слово!

А вот в этом Рик сильно сомневался. Он каждую секунду будет помнить, что она где-то рядом. Внезапно на лбу у него выступили капельки пота, кожа под усами тоже вспотела. Прерывисто вздохнув, он проговорил:

– Ладно. Вы снова добились своего, мисс Бекетт.

Энни тоже вздохнула:

– Если мы будем жить под одной крышей, может быть, вы все-таки попробуете называть меня Энни? И пожалуйста, не смотрите так, словно вам только что вынесли смертный приговор, – заметила она, когда Рик проходил мимо. – И тем не менее спасибо вам, Рик. Огромное спасибо.

Внезапно Рик почувствовал, как что-то теплое легко коснулось его плеча – ничего подобного он не ожидал. Он резко остановился и напрягся.

Энни тотчас же отдернула руку:

– Прос...

– Не стоит, – оборвал он ее, покраснев от смущения, и, не оборачиваясь, бросил с порога: – Ну что, так и будете стоять? Или заходите в дом, или уезжайте. Вон сколько мух напустили!

Глава 5

«6 апреля 1832 года.

Казармы Джефферсона,

Сент-Луис

Надев форму, я надеялся честно служить своей стране и вести себя так, чтобы вы с отцом мною гордились. Однако в том, что мы должны сделать, мало достойного».

Из письма Льюиса Хадсона своей матери Августине

Так, значит, Рик Магнуссон не любит, когда к нему прикасаются?

Энни сжала руку в кулак и, медленно выдохнув, закрыла за собой дверь. Воцарилось напряженное молчание. Постояв немного, Рик двинулся вперед и, скинув ботинки, нехотя бросил:

– Пойду приму душ, а потом мы поговорим. Взгляд его был бесстрастным однако на щеках расплылись темно-красные пятна. Энни кивнула. Пока он принимал душ, она вытащила из машины ящики с оборудованием и поставила их у двери, чтобы не мешали. Покончив с этим, стала смотреть в окно на поля: перемежающиеся ленты пшеницы, люцерны и соевых бобов.

Вскоре Рик вышел из ванной, на ходу пальцами причесывая волосы.

– На чердаке есть комната. Я сам жил в ней некоторое время. Там есть и ванная с кухней. Не могу обещать, что плита и холодильник все еще работают. Если нет, могу их наладить.

– Звучит заманчиво.

– Тогда пошли. Сюда.

Впервые Энни прошла из кухни в дом. Поскольку прилипшая к телу рубашка Рика четко обрисовывала упругие мышцы его спины, Энни не стала спрашивать о висевших на стенах безделушках и старых фамильных портретах, которые заметила мимоходом. Не до того ей было. Хотя она могла бы побиться об заклад, что Рику известны все изображенные на них люди.

– Большинство комнат в доме заперты, – сказал Рик, ведя ее по необыкновенно крутой лестнице, расположенной между обшитыми темными панелями стенами.

– Почему?

– Прислуга мне не по карману.

Даже при желании Энни не смогла бы оторвать взгляда от упругих ягодиц, обтянутых джинсами, и бедер, мышцы которых напрягались с каждым сделанным вверх шагом. Ну почему этот мужчина постоянно напоминает ей воинственных викингов?

Рик что-то произнес, однако Энни прослушала, а потом добавил:

– Только предупреждаю, я не многое могу вам предложить. «Ну, это еще как сказать», – усмехнулась про себя Энни. Чувствуя, как глупое сердечко исступленно колотится в груди, Энни поднималась все выше и выше, по-прежнему не отрывая взгляда от ягодиц Рика, любуясь ими, как любовалась бы товарами, выставленными в витрине магазина. Впрочем, к чему кривить душой: легкое желание она все-таки испытывала.

– Рик, мне приходилось жить в палатках, в машинах, на болотах, кишащих змеями, – заметила она, когда они, пройдя второй этаж, резко свернули. Лестница необыкновенно сузилась. – Паутина и пыль меня не пугают. Я умею обращаться с пылесосом.

Рик остановился на последней ступеньке и распахнул маленькую дверь. Щелкнув выключателем, отступил в сторону. Энни прошла мимо него так близко, что почувствовала запах мыла, которым он пользовался.

– Ну что, подойдет? – И Рик указал на чердачное помещение, переделанное в студию, с неправильными углами, низким потолком и двумя очаровательными круглыми башенками.

Энни улыбнулась, приятно удивленная:

– Комната просто великолепная, Рик.

И большего размера, чем комната в гостинице, в которую ее поселили, хотя фотография той, отделанной с беспощадной безупречностью, украсила бы собой страницы любого журнала о сельской жизни.

В этой же комнате стены, потолок и голые деревянные полы были выкрашены белой краской. Единственное яркое пятно – выцветшие синие занавески на окнах каждой башенки. Обстановка также немногочисленна: маленький стол с двумя стульями, старенькие холодильник и газовая плита.

Кровать отсутствовала.

Словно прочитав ее мысли, Рик сказал:

– Я могу принести кровать.

– Не стоит беспокоиться. Может быть, мне просто поселиться в другой комнате?

– Здесь вам будет просторнее и никто не помешает. Комнаты на втором этаже маленькие.

Слова Рика прозвучали как приказ, и Энни не стала спорить. Лишь, взглянув на узкую лестницу, поинтересовалась: