Изменить нельзя простить (СИ) - Томченко Анна

Ни разу. Как вообще можно думать, что такое предательство можно простить?

— Что хочешь? Соню бросить? Брошу. Пусть родит ребёнка…

— И что, мне его усыновить? — едко спросила я, вообще не понимая, для чего Андрей явился сюда. Однозначно он провоцировал.

— Ну нет, конечно, — вовремя одумался супруг, и его голос вдруг приобрёл шелковистые ноты. — Соня сама будет воспитывать. Я буду помогать. Деньгами, образованием… А с тобой…

— А со мной тебе дети не нужны… — уточнила и отвела глаза. Вот ещё. Унижаться.

— Так, — пришёл к какому-то выводу Андрей. — Давай ещё три дня подумаешь, а потом приезжай домой, и мы решим, нужны ли нам дети или нет. Если да, то ты пройдёшь курс психотерапии и в принципе подлечишься…

— Что? — я даже рот приоткрыта от удивления. — Ты что несёшь? Какая терапия? Ты меня за чокнутую держишь?

Я сделала шаг к Андрею, цепляя кончиками пальцев с комода ложку для обуви.

— Повтори. Какой курс я должна пройти? — с угрозой в голосе попросила я. — Давай.

— Ты больна. И то, что я ещё не сдал тебя бригаде психиатров…

— Андрей, уйди, — твёрдостью, с которой я надвигалась на мужа, можно было спалить не одну армию. — Заткнись и уйди.

— Я-то уйду, — мягко признался муж. — Только и ты подумай. Решайся. Срок три дня. А потом я все равно заберу тебя и отвезу в больницу…

Я дёрнулась к мужу и взмахнула своим нехитрым орудием. Но Андрей словно чуял, что переполнил чашу терпения, и хлопнул у меня перед дверью носом. Я развернулась на пятках и прошла к спальне Ляли. Подруга сидела на кровати, что-то быстро печатая в телефоне.

— Что вообще произошло? — устало уточнила я и присела рядом. Ляля вздрогнула и посмотрела на меня виноватыми глазами.

— Ев, я бы никогда… и то, что он. Он точно слышал поворот ключа в замке.

— Да при чём тут это, — я отмахнулась. — И так понятно, что он провокатор недоделанный. Как он вообще попал в квартиру?

С лица Ляли исчезло скорбное выражение. Она перестала хмурить брови и прикусывать губы. Видимо, она думала, что я не поверю ей. Но, в отличие от Андрея, подруга ещё ни разу не предавала.

— Мы с Джемом возвращались из парка, — начала Ляля, поудобнее усаживаясь на кровати и складывая ноги по-турецки. — Возле двери подъезда меня и перехватил Андрей. Вцепился своими когтями в меня. И ещё такой, не пустишь, я скандал устрою. А меня соседка из квартиры напротив недолюбливает. Думала, он посидит и уйдёт. Но нет, он дожидался. Копался в телефоне. Кому-то звонил. Я проходила к балкону, когда ты дверь стала открывать. А этот лось педальный меня перехватил и вцепился. Ещё слюнявился…

Ляля передернула плечами и посмотрела на меня из-под ресниц. Я покачала головой и подперла подбородок кулаком.

Ну за что мне все это? За что мне послали такого мужа. Я разве заслужила?

Следующий день мы с Лялей провели в компании арбуза и мороженого. Я ещё сидела, разбиралась в контекстной рекламе, раздумывая, а не взять ли таких заказов. Все же это деньги.

К вечеру у меня в голове были только ключевые слова и настройки аудитории. Я так умаялась, что не сразу поняла, почему Ляля устраивается у меня на кровати с ноутом.

— Вечер тупых американский комедий! — провозгласила подруга и похлопала по месту рядом с собой. Я сходила в душ и вернулась через полчаса как раз к самой пикантной сцене «Американского пирога». Мы с Лялей пересматривали эти фильмы черт знает по какому кругу, но от этого они становились только интереснее.

Ночь под смех двух сумасшедших прошла без происшествий. Но утром моя невыспавшаяся персона получила сообщение от бывшего руководителя: «Жду в обед в офисе. Надо пересмотреть твоё увольнение». Я вскинула бровь и дозволила начальству: «Ждите».

Понятно, что после унизительного увольнения, которое хоть было не по статье, я никуда не собиралась. Шеф, припомнив мою мстительную натуру, уточнил через полчаса: «Хочу порекомендовать тебя как лучшего специалиста». На что я так же благородно выдала: «Рекомендуйте, кто ж вам запретит».

Звонок от начальства пришёлся на завтрак и полезную, но такую мерзкую овсянку на воде.

— Ева, не глупи и приезжай. Тебе понравится, — пророкотало в трубке.

— Угу. Мне так первый парень тоже говорил, а получилось… — я многозначительно замолчала, давая возможность шефу самому придумать развязку.

— Ева. Не беси. По-хорошему прошу. Приедешь, и все решим.

После комедий мы ночью с Лялей перешли на классику и смотрели «Унесённые ветром». Видимо, я заразилась твёрдостью Скарлетт, потому что ответила начальнику совсем не то, что должна была:

— Вы меня уволили. Унизительно уволили. Я не собираюсь это терпеть.

В трубке тяжело задышали. Мне показалось, что я все же довела начальника до белого каления, монастыря или плахи, но уверенный голос заставил усомниться в собственных силах.

— Что ты хочешь?

Я чуть было не ляпнула, что развода, но вовремя одумалась.

— Тридцать процентов от стоимости кампании.

— Сдурела, девка? — рявкнул шеф, забывая, что говорит с подчинённой, а не собственной дочерью.

— Нет. Это мои страдания.

— Как-то дорого ты страдаешь, дорогуша, — заметил шеф и пошёл на сделку. — Ладно. Не обещаю. Но сначала давай поговорим. В обед. Сегодня.

Дело сдвинулось с мертвой точки.

— Хорошо, — спокойно ответила я и сбросила вызов. Посмотрела на сонную Лялю с колтуном светлых волос на макушке и призналась: — Мне, наверно, работу возвращают.

Тишина повисла. Ляля оторвала взгляд от тарелки и так неуверенно спросила:

— Ура?

Я покачала головой и отодвинула завтрак. Чмокнула в щеку подругу и скрылась в ванной, напоследок бросив:

— Рано ещё. Посмотрим, что предложит.

Я быстро приводила себя в порядок. Хотя заспанная физиономия и синяки под глазами намекали, что порядком тут и не пахло. Пришлось распаковать один из чемоданов и вытащить офисный костюм. Ляля плясала вокруг него, проводя по ткани отпаривателем. Я носилась между спальней и ванной, то забывала косметичку, то себя.

В офисе стоял гул голосов. Я поздоровалась с Элей на ресепшене, и она сразу направила к конференц-залу. Я присела на один из стульев и углубилась в заметки по рекламе. Мимо меня проскользнула заплаканная Елена. Я нахмурила брови. Хотя Лена была таким человеком, который только сплетни умело разносила без вреда для производства. В остальном хуже табуретки…

Через десять минут ко мне подсел один из логистов, Зорин.

— Ты поглумиться пришла или по делу? — спросил он, откладывая свой молескин на ближайший стул.

— А есть над чем? — прозорливо уточнила я и заблокировала экран телефона.

— Ну как тебе сказать… — коллега потянулся, показывая всем размах своих плеч. — Шеф троих уволил с твоего ухода. Девочки по соцсетям прячутся от него в кладовке. Тамара Владимировна из бухгалтерии вновь попыталась уйти на пенсию, но ее снова задержали «обстоятельства непреодолимой силы». Тот француз, с которым ты последняя работала, захотел продлить контракт.

Дверь конференц-зала резко открылась, на меня исподлобья посмотрел начальник. Ни слова не произнеся, он дернул головой, приказывая пройти внутрь. Я сжала телефон в ладони. Поправила на плече сумочку и пошла. Волосы, отвыкшие от пучков и хвостов, тянули голову назад, поэтому непроизвольно я вздёрнула подбородок.

Шеф пропустил меня вперед себя и закрыл дверь. Догнал, положил ладонь на спину, подталкивая к длинному столу с рядами кресел по обе стороны, и зычно произнёс:

— А вот и наш лучший специалист. Евангелина Романовская. От сердца отрываю, вы уж оцените.

Тот, кто должен был оценить, сидел в начальственном кресле спиной ко мне.

В груди родилось неприятное чувство, что я уже знала, чью нахальную улыбку я увижу.

Кирилл прошёлся по мне цепким, тяжёлым взглядом. Ощупал им снизу вверх. Его губы дрогнули в злорадной ухмылке, а хрипловатый голос пригвоздил меня к полу.

— А теперь пошла вон.