Расклад на любовь - Ксения Каретникова
Крохотные окно зашторено, зеркало завешено полупрозрачной чёрной тканью. Из света лишь горящие свечки, что стояли в хаотичном порядке на столе перед зеркалом. Возле него, на стуле со спинкой и сидела Елунова, скрестив руки на груди. Еще здесь пахло чем-то странным. Запах проникал в сознание, немного его затуманивая.
— Присаживайся, — произнесла ведьма, на меня даже не повернувшись. Я тут же плюхнулась на стул, что стоял рядом. Положила ладони на колени и пыталась разглядеть повнимательней ведьму.
А она резко повернулась и буквально впилась в меня своими чёрными глазищами. Колючий случай, в них плескался огонь… от свечей, наверно.
— Лицедейка, — неожиданно произнесла она, отводя взгляд.
Холодок побежал по спине, превращаясь в районе копчика в непонятный жар. Мне даже захотелось вскочить с места, показалось, что там, на стуле, что-то горит. Однако меня остановил жест Галины — она просто показала мне свою раскрытую ладонь. И ощущение жара прошло. Елунова убрала от меня руку и взяла со столика небольшой нож, с вычурной ручкой и начала внимательно смотреть на изящное лезвие. Минуту, две… после чего строго заявила:
— Я не беру учеников.
Глава 16
— Но я… — начала чуть испуганно, — но я и не собиралась проситься к вам в ученики.
Ведьма бросила на меня короткий, но такой ощутимый взгляд. По телу собрались бежать мурашки, но, видимо, передумали. А Галина взяла одну из свечей и начала водить ее пламенем по лезвию.
— Ты пришла учиться. Только нечему. У нас с тобой разные дорожки, мы пересеклись лишь сейчас. Я сильней тебя, в моем роду больше ведьм, больше сильных духов. Тебе же помогает лишь один, — говорила она, я заворожено слушала. — Дай руку.
Нет, все-таки эта женщина владеет гипнозом, ведь я, не задумываясь, протянула ладонь. А через секунду резко убрала, потому что стало больно — ведьма безжалостно проткнула острием мой безымянный палец, из которого тут же выступила кровь.
— Что вы… — я собралась возмущаться, но меня, как нашкодившего ребенка, перебили:
— Цыц.
Я замолкла и замерла. А ведьма между тем звучно втягивала носом запах моей крови, оставленной на металле.
— Тебе везло по жизни, — заявила она, — но всегда в чем-то одном: или в любви, или в карьере, — я невольно кивнула. — Но сейчас ни того, ни другого. Затишье перед бурей.
— Будет буря?
Она кивнула, прикрыла томно веки и начала рисовать лезвием круг… нет, овал, при этом ее губы вытянулись, как будто собирались произнести букву "О".
— Все в твоей жизни закольцовано. Где начало, там и конец, где конец, там начало… и все началось с карт. Они тебе и помогут.
Я открыла рот от удивления, вспоминая колоду бабушкиных карт. Да еще буква "О"… колючий… А ведь ведьма все по существу говорит.
— В дорогу не забудь взять все то, что недавно нашла. Иначе все будет бессмысленно, — почти добила меня Елунова.
— Мне стоит ехать?
Ведьма провела длинным ногтем по лезвию, издавая неприятный звук.
— Ты уже согласилась. И это твой путь… Там еще место такое, силы, оно поможет. И сама не отказывай в помощи, если видишь, что можешь помочь. Карму тебе немного почистить надо. За прошлое, хотя и не твое… Чёрными бусами связаны навеки, не игнорируй связь, надень — прими как должное.
Меня начинало трясти, лоб покрывался ледяной испариной. И вот как тут не поверить? Бусы чёрные она даже увидела.
— Бабушка… — прошептала я.
— Старше, — качнула головой Елунова и криво улыбнулась. — Там будет буря. Там судьба твоя, на песке рядом с теплой водой, детский голос… он скажет важное. Не прослушай.
Кивнула. Проваливаясь куда-то, переставая понимать, где я и что происходит.
— Иди, — бросила здесь Галина, бережно положив нож на столик, — больше ничего не скажу, энергию мою забираешь. Из тьмы во свет.
Я обречённо поднялась с места, пошла до двери на ватных ногах.
— Не бойся ничего, — добавила мне вслед ведьма. Я обернулась и с благодарностью кивнула.
Как покинула гримерки и как шла до выхода — не помнила. Все как в тумане. Я продолжала слышать в голове все слова ведьмы. Я их заучивала, как текст роли. Чтобы не забыть. Боялась, что потом не вспомню, хотя на память никогда не жаловалась.
— Ну что? — тут же налетела на меня Маринка. — Что она сказала? Давай рассказывай.
Посмотрела на подругу и, отрыв рот, потоком быстрых слов выпалила ей все, что сказала мне Елунова.
— Сильна она, ох, сильна, — восторженно констатировала Маринка. — А у тебя бабка что, тоже была ведьмой?
В ответ я кивнула, продолжая пребывать в некой прострации. Маришка это заметила и потащила меня в ближайшее кафе. Там меня отпустило, как только я сделала пару глотков горячего кофе.
Мы пообсуждали немного все сказанное мне Елуновой, а потом принялись прикидывать, что можно использовать из увиденного сегодня для моего полного образа. Костюм, по словам Маринки, уже готов.
— Маникюр бы тебе еще, эффектно смотрится, — посоветовала в конце подруга. — У меня соседка делает на дому, в декрете потому что, ничуть не хуже, чем у Елуновой.
Подумала и согласилась. И Маринка тут же позвонила соседке, у которой на послезавтра оказалось окно в записях.
В общем, домой я шла уже в нормальном настроении.
Но стоило мне зайти в родные стены, как меня опять начало накрывать. Карты, бусы, прабабушка… И вот я уже стояла у шкафа, держа в руках коробку с, так сказать, приданым. "Надень — прими как должное", — всплыло в памяти. И я достала бусы, надела их. Тепло появилось, от груди оно развивалось по всему телу, кончики пальцев, на руках и ногах, закололо мелкими иголками. Но не больно, неожиданно приятно.
Уснула в бусах. И спать мне они совсем не мешали.
Утром позвонила Маринка и предложила пошопиться. А что, новые шмотки мне не помешают. Стас же дал добро пользоваться врученной им же кредиткой.
Подбирали мы мне одежду, стараясь придерживаться образа. В основном темное, чуть готическое, загадочное. Если уж образ придуман — надо следовать ему до конца. Даже вне того времени, что будет у меня "рабочим".
Глава 17
На следующий день я сделала маникюр. Нарастила гелем длиннющие когти, градиент от красного до черного. Неудобно с ними было жуть, боялась сломать, но маникюрщица пообещала, что держаться будет на совесть, ее. Да вот только отрастет недельки через две-три.
