Маленькая проблема (СИ) - Ветрова Роза

Я бы и трахнул их (может даже сразу обеих, оптом, так сказать), если бы они сами так активно не лезли на мой член. Это раздражает и абсолютно никакого интереса не вызывает. Да и отец, мягко говоря, будет расстроен, ведь тогда ему придется искать новых секретарш. Мало ему того, что я всех своих саботирую самыми грязными методами.

Койот на месте.

Сидит на своем месте, наверняка часов в семь притащилась, настроенная на плодотворный день. Все пуговицы застегнуты наглухо, как у монашки, юбка ниже колен, и даже не в обтяжку. Вот только я прекрасно помню, какое у нее под этой хламидой тело. И даже облизал ее живот. Такие дела.

Смотрит исподлобья, оценивая мое настроение. Да, да, малыш, выходим из зоны комфорта. Сначала ты меня возненавидишь, потом будешь засыпать с грязными фантазиями, потом я тебя хорошенько поимею, а в конце ты сама с облегчением уйдешь отсюда. Все как обычно. Твое отличие от предыдущих шестерок одно — я видел тебя пару раз в прошлом и даже запомнил. На этом все. Тебя ждет такой же путь.

Глава 10

Анна

Сегодня он весь день на меня пялился. И никаких ухмылок, ни, слава Богу, пошлых намеков. Только его взгляд — пристальный, трудночитаемый. Будто он препарировал меня на кусочки и решал в уме сложную задачу: как избавиться от меня поскорее.

От Игоря Викторовича я уже получила массу инструкций что делать и как себя вести, но боюсь, все они ни черта не работают, потому что даже отсюда вижу, что вызываю в своем боссе только раздражение и желание отделаться от меня, и заодно и своего кресла, которое ему так усердно навязывают.

Я была бы счастлива, если бы у меня был отец, который так обо мне заботился. Но мажорчику это, видите ли, докучает. По всей видимости устав прожигать во мне дыру через каленое стекло, Ярослав поднял трубку и нажал кнопку. Мой стационарный тут же ожил.

— Слушаю вас, Ярослав Игоревич, — предельно вежливо отвечаю я, игнорируя его пристальный взгляд.

— Зайдите ко мне.

Как отрезал. А могли бы просто работать вместе или хотя бы не мешать друг другу. Но, увы, не в этой жизни.

Нехотя иду в его кабинет. Остановившись перед его столом, настороженно рассматриваю своего босса, пытаясь угадать заранее, что он от меня хочет, а он молчит, откинувшись на своем кресле, и позволяет мне его разглядывать.

Закатанные рукава рубашки подчеркивают его сильно развитые мышцы и крепкие руки. Ну да, он же спортсмен. На них никаких украшений — ни браслетов, ни часов, ни даже таких популярных среди молодежи татуировок. Черные пряди волос чуть длинноваты, на мой взгляд, для начальника Департамента Управления, но он совсем молод, и на это можно списать. Его взгляд, конечно, наглый и вызывающий, мне не нравится, особенно когда уголок рта дергается и чуть приподнимается в привычной усмешке. Темно-серые глаза свободно гуляют по моему телу, откровенно ощупывают. Что я там говорила про отсутствие пошлых намеков? Чувствую себя обнаженной, кожа на шее и груди начинает гореть и зудеть. Вот как он может? Я же старше, должна быть хоть какая-то грань приличия… Мерзавец.

Поджимаю губы и холодно смотрю на наглеца, не решаясь заговорить первой. Черт его знает, какое у сопляка сегодня настроение.

— Зачем вам эта работа, Анна Владимировна? — спрашивает на полном серьезе.

Сначала даже слегка теряюсь от внезапного вопроса, но потом все же беру себя в руки. Главное не показать ему, что вся ситуация с этой работой и им, в качестве моего босса, вызывает во мне нервозность.

— Здесь хорошо платят.

— Честно, — хмыкает.

— Как есть, — пожимаю плечами.

Раздумывает еще мгновение, прежде, чем открыть ящик стола и достать продолговатый конверт.

— Что ж, так даже лучше. Вам нравятся деньги, а мне мое время. У меня к вам хорошее предложение, — почему-то от этих слов я только еще больше напрягаюсь, но продолжаю истуканом стоять у его стола.

— И какое же?

Темно-серые глаза темнеют почти до черного цвета, а усмешка пропадает с лица, делая его взгляд жестким и безразличным. Без улыбки и своего фирменного нагловатого взгляда он даже кажется старше.

— Я заплачу вам хорошую сумму, и вы уберетесь отсюда к чертовой бабушке. Таким образом, вы даже избежите участи убежать отсюда в слезах, вместо этого уходя с пухлым конвертом.

Оторопело смотрю на него, ничего не понимая. Деньги конечно мне нужны, кто ж спорит. Но вот так… зная, что ты их не заработал… Вряд ли я соглашусь на такое. За кого он меня принимает? Хотя глупый вопрос, за пустое место, естественно.

— Я вынуждена отказаться, Ярослав Игоревич, — ровно произношу, стараясь не показывать мальчишке обуревающих меня эмоций. Во мне кипятком плещется злость и обида. Да в чем проблема? Почему я не могу остаться тут работать?!

Он тяжко вздыхает и, взяв со стола в руки баскетбольный мяч, кидает мне его за спину, заставляя нервно вздрогнуть. Позади меня над дверью висит корзина. Слышу стук, звон цепи — он попал в цель, потом мяч откатывается к моей ноге. Хочется пнуть его в окно, потому что все эти жесты меня выбешивают. Прочерчивают жирную линию между мной, которая хочет здесь работать, и им, который не ценит в этом кабинете ни черта. Сводит все к фарсу, театральной постановке. А мне что делать? Опять прикажете вещи собирать? Да сколько можно!

— Дура. Все равно сама сбежишь, просто чуть позже. Думаешь, мой отец долго будет оценивать твою службу ручной болонки?

— О чем вы? — заметно напрягаюсь.

— Да брось ты. Я знаю, что он тебе приплачивает лично сверху положенной сумы за разного рода информацию обо мне.

Мои щеки начинают полыхать от стыда, а его холодная улыбка только становится шире и шире.

— То, что ты докладываешь ему о каждом моем шаге, я тоже знаю. Такая чушь. Как будто я президент Америки. Ну что такого интересного ты ему рассказала? Сколько раз я сходил отлить за день? Или какая начинка была в моем сэндвиче? Ну, чего ты молчишь?

С каждым его словом я еще больше чувствую себя вымазанной в грязи. Потому что он прав. Я не знаю, какие у них там отношения с отцом, но в первые дни Корсаков старший вызвал меня к себе, и я сама дала согласие докладывать о сыне и любых его передвижениях. О чем теперь сильно жалею. Потому что стремно работать под начальством одного, и докладывать другому. Сама не знаю зачем я вообще согласилась на это. По всей видимости находилась в эйфории от полученной должности.

Несколько недель назад думала по-другому, мол, какая разница. А сейчас, я с ужасом осознаю, что поведала даже о подписанных документах и новых контрактах. С другой стороны, это же компания его отца. Он должен знать… Сопляк может запросто все угробить таким отношением к бизнесу отца.

Вот только от своих поступков самой неприятно на душе.

— Ярослав Игоревич… я просто… — растерянно бормочу, не зная что еще сказать.

Он неторопливо поднимается с кресла и в пару шагов преодолевает расстояние между нами. Встает напротив меня, возвышаясь над головой, на макушке чувствую его дыхание. Почему-то этот парень и его давящая аура мне категорически не нравятся, хочется отступить на метр, а лучше десять, но я стою, делая вид, что мне все равно. Упорно разглядываю лейбл рубашки на его груди. Значок Армани мне сейчас куда более интересен, потому что я боюсь заглянуть в глаза юноши напротив. Гневные и полные презрения.

— Что «вы»?

— Я… Я всего лишь хотела здесь работать, — почти шепотом произнесла я, сжимая пальцы до побелевших костяшек. — А вы с первого дня показывали, что я здесь не задержусь. Что и говорить, я же вижу, что вы не хотите работать у своего отца. А мне что делать? Мне дали именно это место. Сидеть именно у вашего кабинета, а не у другого. Мне нужна эта работа…

— Предлагаете мне тоже заняться делом, чтобы вы смогли успокоить свою душу и получать зарплату, как говориться, не зря?

— Не знаю. Почему бы и нет.