Пепел между нами - Маргарита Дюжева
— Ты его и так знаешь. Без слов.
Смотрю ему в глаза и понимаю, что действительно знаю. Давно. Он любит меня.
Уже оказавшись в вагоне, я буквально прилипаю носом к окну и пожираю взглядом мужчину, стоящего на перроне. Он просто охрененный и он мой. Полностью и без остатка.
Я уже мечтаю поскорее вернуться обратно
Поезд постепенно разгоняется, выезжает за пределы станции, стрелой прорезает город и вскоре уже мерно стучит колесами посреди поля. Вдали темнее неровная кромка леса, на небе — скудные облака, в душе — странное ощущение подъема. Мне хочется смеяться. И я смеюсь, не боясь показаться безумной соседям по купе. Пока только на верхней полке лежит рюкзак, обладатель которого шляется не пойми где, остальные пустуют.
Я потихоньку разбираюсь, заправляю постель, беру дребезжащий стакан у проводницы и завариваю чай. Но только решаю погрузиться в конспект и повторить все к завтрашнему выступлению, как дверь откатывается и в проеме появляется Коля.
— Златка?! — изумляется он, — мы с тобой соседи?
— Привет.
Я рада, что это оказался именно Миронов. Это гораздо лучше, чем какой-нибудь незнакомый потный мужик или брюзжащая бабка с солеными огурцами. Но на всякий случай произношу:
— Будешь храпеть — придушу подушкой.
— Ты, что! Я сплю, как сказочная принцесса. Вокруг порхают радужные бабочки и поют соловьи, — ржет парень, ловко забираясь на верхнюю полку, — а вообще, Злат, у меня планы на эту ночь. Наша компания в соседнем вагоне, будем кутить и дебоширить. Если хочешь — присоединяйся.
— Пожалуй нет.
Мне завтра выступать с докладом, и я совершенно не хочу быть похожей на вареное говно, которое не способно и двух слов нормально связать.
— Как знаешь, — жмет плечами, вытряхивает из рюкзака барахло и самого дня вытаскивает пакет, в котором что-то весьма выразительно булькает. После этого спрыгивает вниз и направляется к выходу, — если передумаешь — звони.
— Обязательно.
Он уходит, а я устраиваюсь на своем месте, привалившись спиной к стенке, и погружаюсь в чтение.
Читаю, дремлю, смотрю в окно, переписываюсь с Краевым. Думаю о будущем. В моих мыслях наши отношения занимают больше места, чем все остальное вместе взятое. Похоже, я не просто влюбилась, а созрела к чему-то большому и серьезному.
Это волнительно. Будто стою на пороге нового этапа своей жизни.
***
Миронов еще пару раз наведывается в купе и пытается утянуть меня с собой, потому что, цитирую «сидишь тут одна бедолажка и скучаешь, а меня совесть мучает и кусок в горло не лезет».
Я отказываюсь. Не хочу показаться грубой и нудной, но мне не интересно, да и настроения нет. К вечеру вообще тоска накрывает, потому что я привыкла быть рядом с Краевым, и теперь будто без крыльев осталась. Очень хочется обнять, поцеловать, да и просто прижаться. И несмотря на то, что мы и так весь день переписывались, я снова набираю его номер.
Он отвечает быстро. Будто только и ждал моего звонка.
— В общем так, дорогая моя любительница конференций, больше я тебя никуда не отпущу.
— Ого! Кто-то становится бытовым тираном, — давлю смешок, млея от родного голоса.
— При чем тут тиран? Я как дурак один по дому слоняюсь.
— Бедный.
— Да, Злата! Да! Бедный! И несчастный. И одинокий!
Не могу удержаться, смеюсь в голос.
— Что ты смеешься? — ворчит он, — уехала, бросила, еще и веселиться.
— Если тебе станет легче, то мне тоже тут очень грустно и одиноко.
— Охотно верю.
— Погоди, — сбрасываю звонок. И перехожу на видеосвязь, — вот, так гораздо лучше.
На экране Краевская физиономия. Он подносит телефон ближе, так что вижу сначала один нос, потом глаз.
— Красавец! — констатирую очевидный факт, и Мишка тут же соглашается.
— Естественно.
Смотрю на него и не могу налюбоваться. Аж в животе бабочки начинают порхать, и горячая кровь устремляется ниже, томно пульсируя по венам.
Хочу его прикосновений. Хочу к нему.
— Миш, — почему-то перехожу на шепот, — ты когда-нибудь пробовал секс по телефону?
— Не доводилось.
— Мне тоже. Смотри, — я отворачиваю камеру от себя и демонстрирую пустое купе, — у меня тут никого нет. Фактически мы с тобой наедине.
— Это тонкий намек?
— Это жесткое требование, — произношу грозно, и закрываю дверь на задвижку, на тот случай, если вдруг кому-то захочется заглянуть в самый неподходящий момент.
Ставлю телефон на стол, в качестве подставки используя фирменный рждшный стакан, и медленно расстегиваю пуговки на рубашке.
Краев молчит, наблюдает. Его взгляд темнеет с каждой секундой.
Блузка улетает на полку, следом за ней отправляется юбка.
— Твоя очередь, — кручусь вокруг своей оси, показывая себя со всех сторон.
Ему нравится эта игра. Он медленно поднимает край футболки, демонстрируя поджарый пресс, и я готова рычать от желания прикоснуться. Проклятье! Далась мне эта конференция! Дома такой мужик скучает.
Футболку он снимает и небрежно кидает себе за спину, тянет молнию на джинсах.
О-о-о, кто-нибудь принесите мне льда, чтобы охладиться.
Расстегиваю бюстгальтер, медленно стягиваю лямочки. Прижимаю его одной рукой, сминая грудь.
— Покажи, — хрипло просит он.
С кокетливой улыбкой снимаю верх, качаю его на указательном пальце, роняю. Следом отправляется и нижняя часть. Сердце бухает так, что почти больно. Тело скручивает от истомы и жажды прикосновения.
— Теперь ты, — я могу только шептать.
Губы пересохли. Облизываю. Смотрю на идеальное мужское тело.
— Поласкай себя, — приказывает он, и я слушаюсь.
Веду руками от ключиц и вниз, очерчивая пальцами все впадинки и выпуклости. Прикасаюсь к пылающему сосредоточенью желания и не могу сдержать стон.
Между нами, десятки километров, а я чувствую себя так, будто он рядом. Каждый взгляд, как прикосновение. Мы рядом.
Где-то в вагоне слышны голоса, кто-то идет по коридору, колеса стучат, а я совершенно обнаженная перед камерой телефона. Я трогаю себя сама, но представляю, что это делает он. Выгибаюсь. Едва дышу. Подвожу саму себя к грани. Невероятные ощущения.
— Давай, Злат.
Цепляюсь за неудобный стол и закусываю губы, чтобы не застонать на весь вагон.
Чистый экстаз. Одновременно.
Краев откидывается на подушки, а я падаю на жесткую койку. Мне кажется, я даже на секунду отключаюсь. Перед глазами плавают темные круги, тело пульсирует от удовольствия.
— Люблю тебя, — слова легко слетают с припухших губ.
— И я тебя, — его голос тоже не слушается.
Говорить не получается, поэтому прощаемся. Он идет в душ, а я, едва стоя на трясущихся ногах, переодеваюсь в ночные шорты и футболку.
Как раз в этот момент раздается стук в дверь. Снова Миронов.
Фу-у-ух, успела. Приди он на минуту раньше, и увидел
