Плохая - Иман Кальби
— Эй, — услышала я рядом шепот Светы, — всё нормально?
— Нормально, — тихо ответила я, не поворачивая головы. Мне нечем сейчас было делиться с ней. Что я могла ей сказать?
— Они ничего с тобой не сделали? Это был Удав, да? — продолжала она, не теряя решительности раскрутить меня на разговор. А может быть, она попросту так бежала от своего ночного ада…
— Это был Даниэль.
— Даниэль? — удивилась она, — странно… Он не занимается пленниками. Он вообще бывает здесь нечасто, просто приезжает время от времени, чтобы Удав не считал себя пупом земли, напоминает, кто он такой. Его вообще не интересуют те, кто здесь содержится, будь то заложники или девочки на продажу. С чего ему встречаться с тобой? Что он хотел?
Я пожала плечами, так и не повернувшись к ней.
— Задавал наводящие вопросы про мою тургруппу, — наврала я тут же.
Светка вздохнула, явно разочаровавшись, не получив от меня никакой информации.
Я продолжала лежать и бессмысленно смотреть перед собой в стену. На душе была пустота и обреченность.
Наверное, прошло минут десять, может, пятнадцать. В комнату снова вломились без стука и утащили за собой двух девиц, явно выбрав их произвольно. После этого больше никто уже не спал. Девушки стали вставать. В конце зала был небольшой санузел. К нему тут же выстроилась очередь. Кто-то вытаскивал из карманов расчески и приводил себя в порядок, как может. Кто-то совершенно не думал о своем внешнем виде, продолжая пребывать в состоянии полнейшей прострации.
— Почему увели тех девушек? — спросила я, когда мы с девочками стояли в очереди в санузел.
— Еду готовить, — ответила Ирка. С утра ее лицо было опухшим и заплаканным. Ночь здесь, видимо, далась непросто не только мне, — так каждый день. Девочки чередуются. После завтрака двух еще заберут на уборку и обстирку. Они считают, что нечего нас кормить и содержать за просто так. Так что приходится отрабатывать.
На последних словах она стыдливо отвела глаза. Я сразу поняла, почему. Из нашего первого разговора с ними было понятно, «отрабатывать» приходилось не только стиркой и готовкой…
Когда тебе очень плохо и вокруг беспросветная тьма, наличие массы вокруг- спасение. А еще спасение- это рутина. Максимальное сосредоточение на чем-то физическом, желательно, тяжелом… Чтобы мозги переставали перетягивать на себя все внимание. Природа побеждает. Организм перестраивается, направляя всю энергию в другое русло… Поэтому когда меня после завтрака в числе нескольких других девочек позвали на уборку, я даже испытала некоторое облегчение. Устану сильно- вырублюсь. Нехорошие мысли отступят.
Нас распределили по участкам. Мне дали швабру и ведро с серой, пахнувшей плесенью тряпкой. Отвели в большую комнату, более похожую на неопрятный офис с переоборудованными в столы партами, на которых безалаберно валялись какие-то бумажки, счета и карты. Я опустила тряпку в холодную воду, скользнув взглядом по рукам с красным маникюром, который, видимо, доживал свои последние деньки, возможно, как и я. Прополоснула тряпку и отжала. Когда мои руки умело сжали ручку швабры, усмехнулась. Я не занималась такой уборкой лет десять, а то и больше. И все равно, навык не растрачен. Помню, как мама заставляла меня мыть полы, а потом всегда перемывала следом за мной сама. Я тогда не понимала и обижалась.
«— Зачем делать двойную работу? Либо я, либо ты… — спрашивала я.
— Ты плохо моешь, но учиться надо. Если после меня будешь мыть- не поймешь и не узнаешь, сколько бывает грязи. А вот мне после тебя- самое то. Взрослые на то и нужны, чтобы исправлять ошибки детей».
Прошли годы- и я поняла, что мамина истина была ложной. Подчас дети совершали такие ошибки, что родители их исправить были не в состоянии. Зато в одном мама была права- молодец, что упорно заставляла меня надраивать пол в квартире. Это, оказывается, как водить машину- умение длинною в жизнь…
Когда дверь в комнату, где я до этого была одна, хлопнула, невольно нервно дернулась. Спешно обернулась и увидела на пороге Удава, неприятное, склизкое ощущение страха снова сковало все нутро.
Я опять опустила глаза и начала старательно надраивать пол. Сердце колотилось где-то в районе груди. Он подошел не спеша. Обогнул меня и наступил на тряпку. На этот раз у него на ногах были какие-то уродливые, грязные, песочного цвета берцы.
— Как дела, шакраа (араб. — блондинка), освоилась?
Я молчала, потупив взгляд. Что говорить? Освоилась? Вжилась в роль жертвы или трупа?
— Зачем Даниэль вызывал тебя к себе? — перешел он сразу к сути, затем, видимо, и пожаловал.
Нажим на тряпку ослаб- и я смогла ее вытащить. Тут же с особой тщательностью снова начала надраивать пол. Психологическая защита. Усиленно занимать руки, чтобы вытеснить чувство страха. Так военные делают на поле боя.
Но у нас было не поле боя. Скорее, скотобойня… Возвращаемся к самому началу. Потому что Удав с силой схватил меня за волосы и прижал к стене. Его рука смягчила удар моего затылка о бетонную поверхность. Очевидно, навредить так, чтобы это было видно, он не хотел. Слова Тигра донесены были и до него. Да и вообще, я пока оставалась ценным заложником.
— Отвечай, шармута, — прошипел сквозь зубы, еще сильнее сжав волосы. На моих глазах выступили слезы. Нет-нет, не подумайте ничего. Это просто физиологическая реакция. Когда натягивают скальп, слезные железы начинают работать активнее.
— Понравилась, наверное… — отвечаю, пытаясь улыбнуться. Он не просто так здесь. Между ним и Даниэлем пропасть гораздо большая, чем может показаться. Возможно, там, на дне этой пропасти, и есть мое спасение…
