Лёд моей души - Юлия Владимировна Монакова
Не позволяя ей войти в прихожую и не говоря ни слова, Артур выставил чемодан за порог и хотел было снова закрыть дверь прямо перед носом у Али. Но этого она уже стерпеть не смогла.
– Ты что себе позволяешь… эй! – воскликнула она, вцепившись в дверную ручку и потянув её на себя. – Я хочу поговорить с Ленкой. Она дома?
– Дома, – ехидно улыбнулся Артур. – Только она не хочет с тобой разговаривать.
– Что ты ей наговорил, сволочь?!
– Правду, конечно, – он придал физиономии невинно-ангельское выражение. – И Ленок сейчас очень злится на тебя. Так злится, что даже видеть не хочет. Так что… уматывай, красотка. Вернись, что ли, к своему мужу, упади ему в ножки, попроси прощения, может – примет тебя обратно.
– Да как ты… – Аля буквально задохнулась от возмущения. – Дай мне пройти! Я с места не сдвинусь, пока не объясню ей всё. Не пустишь – подниму крик на весь подъезд, на радость соседям.
Его лицо исказила гримаса гнева. Он явно собирался сказать Але что-то резкое, грубое, оскорбительное… но в это время за его спиной послышалось негромкое:
– Не надо, Артурчик. Я сама с ней поговорю.
Аля увидела Кудрявцеву – непривычно тихую, бледную, явно заплаканную, и кинулась было к подруге:
– Ленка!.. – но та жестом остановила её, не давая приблизиться и не позволяя войти в прихожую.
– Я скоро вернусь, – бросила она через плечо Артуру и ступила за порог квартиры, чтобы переговорить с подругой прямо тут, на лестничной клетке.
У Али внутри всё оборвалось. Между тем Артурчик, с показной заботливостью накидывая на плечи Ленки свою куртку (“На лестнице вечно сквозняки…”), стрельнул глазами в сторону Али, перекосился, поймав ответный взгляд, полный отвращения, и добавил:
– Ленок, ты не слишком-то уши развешивай. Я тебе уже всё рассказал… а твоя подружка врать горазда.
– Это я уже поняла, – усмехнулась Ленка, аккуратно прикрывая за собой дверь и скрещивая руки на груди – словно закрылась щитом от бывшей подруги.
И они остались вдвоём. Лицом к лицу.
…Аля даже не знала, что за эти пару дней подкосило её больше – конфликт с мужем, ставший финальным толчком к окончательному расставанию, или же ссора с Ленкой, которая тоже в итоге привела к разрыву.
Она не ожидала, что будет так больно. Возможно, потому, что подруга даже не стала её выслушивать, не дала сказать ни слова в своё оправдание… ей и так всё было ясно. Она бросала в лицо Але чудовищные обвинения, от которых темнело в глазах. Её губы брезгливо кривились, словно даже разговаривать с Алей, смотреть на неё было противно. Точно Аля была какой-нибудь мерзкой жабой или крысой…
“Решила самоутвердиться за мой счёт?” – ядовито спросила Ленка.
“Я не… при чём тут – самоутвердиться?” – не поняла Аля.
“Ну как же… – Ленка неприятно усмехнулась. – Муж тебя выгнал пинком под зад, а тут у меня так кстати симпатичный клёвый мальчик появился, чего бы с ним не переспать и не доказать мне, да и себе заодно, что ты у нас ещё о-го-го! Да только прошли уже те времена, когда я была просто “некрасивой подружкой” и молча терпела…”
“Да что ты несёшь? Я…”
“А что, скажешь – “нет”? Ты всегда всё внимание парней на себя перетягивала. Даже когда с Игорем познакомились, не помнишь уже? Он же мне тогда понравился. По-настоящему понравился! Но телефончик он у тебя попросил!”
Але хотелось зажмуриться, закрыть уши руками, не слышать этого всего… Но от бьющих наотмашь слов никуда было не деться.
“Так вот, Артур – не такой! Он меня любит по-настоящему просто за то, что я – это я, и на твои прекрасные сиськи и зад не поведётся, даже если ты будешь с утра до ночи перед ним в лифчике и трусах разгуливать! Ясно тебе?”
И ведь бесполезно было возражать, что вообще-то уже “повёлся”. И даже не пришлось разгуливать перед ним полуодетой…
Аля глубоко и прерывисто вздохнула, обхватив себя за плечи руками.
Уже совсем стемнело, а она всё продолжала сидеть на автобусной остановке вместе со своим чемоданом и не могла себя заставить поехать хоть куда-нибудь. В гостиницу, в хостел, на вокзал… к чёрту на рога!
“Может, зря я это всё затеяла? – мелькнула в голове предательская мысль. – Не нужно было сюда приезжать… что-то у меня в Москве как-то сразу не заладилось”.
В этот самый миг пара, которая проходила мимо остановки, вдруг замедлила шаг. Аля не обратила них внимания – мало ли, кто там бродит! – но мужчина целенаправленно двинулся в её сторону, словно сомневался и желал убедиться в том, что это действительно она, и наконец удивлённо воскликнул:
– Алечка?..
Несколько часов спустя, лёжа в мягкой удобной постели в квартире Митяя Воздушного и его жены, до сих пор не до конца отдающая себе отчёт в том, что всё происходящее с ней – реальность, Аля вдруг подумала: как резко и кардинально жизнь может менять направление!
Совсем недавно – сидя на остановке с чемоданом – она чувствовала себя самым несчастным человеком на свете, искренне полагая, что Москва не приняла её, и не представляла, куда податься, всё больше склоняясь к варианту “вернуться к родителям с поджатым хвостом”. И вот она уже – в квартире своего мимолётного знакомого из поезда, её накормили вкуснейшим ужином, набрали специально для неё ванну с успокаивающей и расслабляющей пеной, а затем препроводили чуть ли не с почестями в отдельную комнату и пожелали приятных сновидений!.. Разве же это не чудо?
Митяй и Ляля представлялись ей сейчас не меньше, чем ангелом-хранителем и феей-крёстной, которые способны были разрулить все проблемы по одному щелчку пальцев. И хотя подробности утреннего инцидента с Артурчиком и вечерней ссоры с Кудрявцевой всё ещё сидели занозой в памяти, болезненно поднывая, Аля почему-то чувствовала, интуитивно догадывалась, что здесь, в семье Митяя, с ней всё будет благополучно. Здесь её никто не обидит! Просто не те люди, не тот уровень.
Ляля… Жену Митяя Аля воображала себе какой угодно, но только не той, кем она в итоге оказалась.
Во-первых, она была вовсе не “сорокапятилетней тёткой” (впрочем, слово “тётка” не подошло бы этой милой утончённой женщине даже в пятьдесят или шестьдесят), Ляля была на десять лет моложе супруга и куда ближе к Але по возрасту, чем к собственному мужу. Она была удивительной красавицей, словно сошедшей со старинных дореволюционных открыток – аристократизм и благородство ощущались во всём её облике.
Во-вторых, жена Митяя
