Татьяна Герцик - Рокировка
Сунула ноги в универсальные черные туфли на среднем каблуке, посмотрела в зеркало, повернулась одним боком, потом другим и торжественно сообщила себе, что сделала для своего имиджа вполне достаточно.
С неохотным видом вышла к ожидавшему ее Александру.
В коротком черном платье, без макияжа и с распущенными волосами Ирина казалась такой юной, такой невинной, что ему пришлось стиснуть зубы и напомнить себе, что он решил не спешить. Взял Ирину под руку, вывел из квартиры и, приноравливаясь к ее шагам, повел вниз.
Даже просто идти рядом с ней было удовольствием. Нахмурившись, он пытался припомнить, не было ли чего-нибудь подобного прежде, и не смог. Тихо усмехнулся про себя, – вот что делает с мужиками отложенное на неопределенное время вожделение.
Приехав в ресторан, провел ее за уединенный столик в углу, откуда их никому не было видно. Ирина незаметно огляделась. Здесь ей понравилось. Неяркий приглушенный свет, нежных кремовых оттенков интерьер, тихая приятная музыка помогали расслабиться и забыть тревоги.
Сделав заказ, Александр с непонятным для нее чувством посмотрел на нее и скованно предложил:
– Ну что ж, поговорим?
Она молча кивнула, приготовившись выслушать повтор уже предложенного ей джентльменского набора.
Подождав, когда им наполнят бокалы красным вином, Александр взял свой в руки и повертел, рискуя расплескать вино на скатерть. Она удивилась. Он что, волнуется? Но с чего бы это? Волноваться положено ей, а ему торжествовать. Он же уверен, что все получилось именно так, как он и хотел.
Он взглянул в ее глаза и его жесткий взгляд невольно смягчился.
– Знаешь, милая, я очень рад, что ты со мной. Я подтверждаю все, что предлагал тебе прошлым летом, с небольшим дополнением: возможно, что мы пробудем вместе гораздо дольше, чем я говорил. Скажем, год. Ты не против?
Она была против. Еще как против, но внешне лишь пожала плечами. Почему бы и ей не поиграть в его игры? Долг, как известно, платежом красен. Тихо протянула, делая вид, что несколько озадачена:
– А почему? Что изменилось?
Он вздрогнул и она поняла, что нечаянно попала по больному месту.
– Ирина, какая тебе разница, почему? Денег и удовольствий у тебя будет достаточно, так что с этой стороны тебе беспокоиться нечего.
Об этом она и не беспокоилась. Но в соответствии со своим новым имиджем меркантильной особы недоверчиво протянула:
– А почему я должна тебе верить? Обещания – это только слова.
Александр скривился. Что ж, именно этого он и ждал. Все бабы такие – своего не упустят. И глупо было ожидать, что эта вдруг окажется другой.
Холодно пообещал:
– Завтра же сходим и подберем тебе квартиру. И оформим документы на твое имя.
Завтра? Но так быстро уехать она не сможет. Пришлось томно протянуть:
– Ну не завтра, но на следующей неделе – непременно. Завтра у меня слишком много дел.
Поставив бокал на стол с такой силой, что вино все-таки выплеснулось на скатерть, Александр подозрительно спросил:
– И что это за дела? – он не ревновал, просто хотел знать каждый ее шаг. Зачем ему это было нужно, и сам понять не мог.
Она с укором взглянула на него своими синими глазами и он почувствовал странное смущение.
– Ну, мало ли у меня может быть дел? Забежать к подружкам, пойти в магазин. К гинекологу сходить, в конце-то концов.
Если она попыталась выбить его из колеи последним высказыванием, то напрасно. Он потребовал подробностей:
– Зачем тебе идти к гинекологу?
– Ну, не для того, чтобы встать на учет по беременности, если вы это подумали. И вообще, это не ваше дело!
Александр твердо подчеркнул:
– Пока да. Но скоро будет моим!
Вот это да! Такой плотной опеки Ирина и не предполагала.
– Вы что, отслеживаете каждый шаг своих любовниц? И не надоедает?
Что-то осознав, Александр вперил в нее тяжелый взгляд. Она ответила на него с излишним вызовом и он – о чудо! – стыдливо отвел глаза, как нашкодивший мальчишка. Сердце Ирины возликовало. Ей стало смешно, и она вдруг поняла, что затеянная ею сумасбродная игра начинает ей нравиться.
С непонятным сожалением посмотрев на нее, он поправил:
– Ты мне не любовница. Пока. – Последнее слово было сказано так значительно, что Ирина не посмела ничего возразить.
Принесли заказанную им чавычу под французским соусом, и они молча принялись за еду. Несмотря на возбуждение, Ирина ела с удовольствием, решив взять от жизни все, что та может дать. Александр же небрежно ковырял рыбу, хмуро разглядывая тарелку. Его мучила мысль, что он что-то упустил, и это не давало ему покоя.
Ему не верилось, что марафон длиной почти в год завершился, и завершился успешно. На сердце было неспокойно, и он не мог понять, почему. Ему нужно бы радоваться, но радости не было, душу снедало беспокойство. Он исподлобья посмотрел на сидевшую напротив Ирину.
Нежный овал лица, синие глаза и упрямо поджатые губы. Появилось неприятное чувство, что она что-то замышляет. Но что? Может быть, вздумала вытянуть из него больше, чем он ей обещал? Ну, это у нее вряд ли получится.
Ирина вскинула на Александра нерадостный взгляд, и он внезапно понял, что без любых ее просьб готов отдать ей все, что у него есть. Это его так смутило, что он бросил на стол жалобно зазвеневшую вилку и крепко провел ладонью по лбу, пытаясь отмести идиотские мысли. Такое чувство, что он тяжко болен. Хотя так и есть, она как яд в его крови. Но противоядие вот оно – сидит рядом, остается только руку протянуть и взять. Так что же он медлит?
Тело потихоньку начало бунтовать. Чтобы немного успокоиться, пригласил ее танцевать, и тут же понял, что сделал громадную глупость. Близость ее тела и нежный запах тут же лишили его остатков самообладания. Он все сильнее притискивал ее к себе, пока внезапно не понял, что еще немного, и он будет чувствовать себя как последний идиот. Быстро извинившись, рванул в туалет, радуясь, что в зале полумрак и ему никто не встретился на пути, поскольку признаки возбуждения скрыть невозможно.
Немного придя в себя, вернулся в зал, сел и с изумлением стал изучать печальное лицо напротив. Что есть в этой девочке такого, что заставляет его так нерационально себя вести? Ведь он всегда был спокойным и уравновешенным человеком.
Ирина с неудовольствием несколько раз взглянула на него, не понимая, отчего он так упорно на нее пялится. Наконец, не выдержав напряженного молчания, попросила:
– Извини, но у меня начала болеть голова. Ты не мог бы отвезти меня домой?
Откровенно обрадовавшись появившемуся предлогу уехать, Александр сходил за оставленной на платной стоянке машиной, подогнал ее к самому ресторану, бережно усадил в нее спутницу и отправился домой.
