Два сына для сурового папы (СИ) - Свит Кэти

— Ура! — хлопает в ладоши мальчишка. — Мамочка, почему ты не говорила, что у нас такой классный папа? — добивает своим вопросом меня.

— Да, мамочка, — сурово смотря на меня повторяет Марат. — Мне тоже интересно об этом послушать. Ты даже не представляешь насколько, — особенно жёстко выделяет последнее предложение. Мурашки бегут по рукам.

— Ты ещё не был у него дома! — в разговор встревает Вадюша. — Там поооолный улёт! — говорит с кучей эмоций в голосе. Его буквально переполняет счастье.

— Расскажи! — просит Лешенька, тем самым переключая внимание на своего брата.

— Я даже не знаю, с чего начать, — Вадим выдает с важным видом. — Представляешь! У нашего папы есть огромные собаки! Такие, как у дяди Матвея и у дяди Рафаэля! — восторженный голос не передать.

— Они ещё живы? — удивляюсь. Ведь прошло уже почти пять лет.

— Представь себе, — отрезает жёстко. — Я привык беречь то, что имею. Вне зависимости от происходящего в своей жизни говна. Не то, что некоторые!

Марат не скрывает своей злости, а мне от этого становится только хуже. Замолкаю. Отворачиваюсь к окну. Смотрю на поток машин и не представляю, как быть дальше.

Я не могу ему обо всем рассказать. Слишком опасно. Да и подписанный договор о неразглашении никто не отменял.

Стоит мне рот открыть, как тут же соответствующие органы узнают об этом. И тогда уже проблемы будут у всех нас. У четверых.

Я не могу рисковать безопасностью и спокойствием своих сыновей. Что бы не происходило вокруг меня, они должны расти в нормальной, психологически спокойной, обстановке.

Блин… Что ж делать? Как быть?..

Втихоря смотрю на Марата. Осторожно, чтобы он не заметил этого.

Сжатая челюсть, высокие скулы, устремленный на дорогу взгляд. От мужчины исходит невероятная сила и власть, они подкупают.

Отчего-то так хочется верить, что Торковский мне сможет помочь.

Кусаю губы. Перевожу взгляд на зеркало заднего вида. Снова за нами едет этот странный серый седан…

— Марат, ты с собой теперь возишь охрану? — уточняю тщетно пытаясь спрятать свой страх.

— Ты про серебристую легковушку, что едет за нами от самой больницы? — спрашивает хмуро. На меня практически не смотрит. Делает вид, словно ему безразлично все, что происходит со мной. — Не по мою душу, — отрезает сурово.

Между нами вновь повисает тишина. Лишь мальчишки на заднем пассажирском неустанно делятся новостями.

Я напряжена. Нервы натянуты словно струны на арфе. Ещё немного и прорвутся вдрызг.

— Расслабься! — ухмыляется. — За такими, как я, не следят, — пытается перевести все в шутку. А мне от его слов не смешно совершенно.

— Значит, это по мою, — произношу на выдохе. Чувствую, как тут же бледнею. Перед глазами все тут же темнеет. Становится дурно.

Мне нечем дышать.

Глава 17

Глава 17

Яся

— Яся! Твою мать! — сквозь толщу тьмы доносится встревоженный голос Марата.

Я понимаю, что Торковский испугался за меня, но ничем не могу ему помочь. Пытаюсь держаться в сознании, отгоняю растущую в груди панику, но все тщетно.

— Ярослава! Очнись! — бьёт меня по щекам. Не помогает.

Вдох. Выдох. Ещё один вдох. Каждое новое движение грудной клетки даётся с неимоверным трудом.

— Мамочка!

— Мамочка, что с тобой? — на заднем сидении встревоженно спрашивают дети. Не слышат ответа. Голос мальчишек начинает дрожать.

— Этого мне ещё не хватало, — сурово произносит Марат. — Яся, очнись!

Колесо попадает в яму на дороге, нас слегка подкидывает. Салон автомобиля наполняется ёмкой и смачной руганью. Тор крайне зол.

— Твою мать! — рявкает, выворачивая руль в сторону. Перестраивается в самый правый ряд.

— Аааа! — испуганно верещат мальчишки. Они не привыкли к езде по дороге на таких скоростях.

— Детка, давай просыпайся! — уже иным тоном обращается ко мне. Несколько шлепков по щекам, снова ругать.

Я пытаюсь. Я, честно, пытаюсь!

Прикладываю все силы, что могу. Но у меня не получается. Сознание меркнет. Паника настолько сильна, что не получается справиться с ней.

Визг тормозов действует на меня хлеще, чем ледяной душ. Мощнейший выброс адреналина по венам приводит в чувство. Выдергивает из небытия и заставляет распахнуть глаза.

Делаю судорожный вдох. Кислород наполняет каждую клеточку организма.

Марат замедляет ход. Он сворачивает ещё правее, включает "аварийки". Мужчина крайне напряжен.

Ещё секунда и мы окажется на обочине. Нет-нет-нет! Нам нельзя покидать трассу! Ни при каком раскладе!

— Не останавливайся! — чуть ли ни визжу. Кидаюсь к рулю, не позволяю его вывернуть вправо. Удерживаю на полосе.

Нам сигналит следующая за нами фура. Марат громко ругается, выкручивает обратно руль и набирает скорость.

— Н-не останавливайся, — выдавливаю из себя. Зуб на зуб не попадает. — Н-нельзя.

Меня всю колотит. Мне дико страшно. Если эти люди по мою душу, то стоит остановится на трассе, как нам всем конец.

Они не будут считаться ни с чем и ни с кем. Их не волнует, что в салоне находятся дети. Нас уничтожат. Всех.

Прячу в ладонях лицо, пытаюсь взять себя в руки. Если уж в прошлом мне удалось спастись, то смогу и сейчас.

Я переехала на другой конец страны, изменилась внешне, сменила фамилию и имя. А они все равно меня нашли.

Случайно.

Я верю, что все произошедшее стало роковой случайностью. Ведь меня спрашивали так хорошо, что было не подкопаться! Вряд ли спустя столько лет кто-то из врагов меня бы нашел.

Но теперь за нами по пятам следует серебристая легковушка. И как от нее скрыться я не представляю.

Знаю одно. Попадаться им в лапы нельзя.

— Ярослава, за пять лет ты вдруг превратилась в настоящую истеричку, — скептически осматривая меня говорит Марат.

— Думай, что хочешь, — произношу уже чуть более спокойно. В конце концов эмоции тоже имеют свойство остывать. — Мне плевать, — за злостью пытаюсь скрыть свою нервозность.

Страшно до жути. Не за себя, за сыновей.

— Я вижу, — ухмыляется. Кидает на меня многозначительный взгляд и отворачивается, устремляя внимание на дорогу.

На слова Марата я уже ничего не отвечаю. Смысла нет. Доказать ничего не получится, объяснить тоже. А спорить с ним я не могу. Состояние не позволяет.

Скрещиваю руки на груди, отворачиваюсь к окну и хоть немного пытаюсь прийти в себя. Мне нужно справиться с собственным страхом и придумать, как выкрутиться из ловушки, в которой мы все оказались.

Сердце стучит словно бешеное. В ушах стоит шум, болит голова. Я не имею ни малейшего представления, как быть дальше.

Автомобиль снова набирает скорость, вливается в поток машин, маневрирует. Неустанно слежу за седаном, что движется за нами следом. Даже после всех манипуляций, он остаётся на "хвосте".

Марат больше не говорил со мной, мальчишки тоже затихли. Осторожно смотрю на сыновей и понимаю, что они вот-вот уснут. Автомобильная езда их убаюкала.

— Привет, брат! — раздается в динамиках автомобиля. От неожиданности делаю резкий глубокий вдох и задерживаю дыхание. Потом выдыхаю.

Все в порядке. Торковский решил кому-то позвонить.

Приятный мужской голос кажется мне смутно знакомым. Но как ни пытаюсь, так не могу вспомнить, где я его слышала.

— ЗдорОво! — приветствует собеседника Марат ни на секунду не отвлекаясь от дороги. — Ты в городе?

— Да, — отвечает уверенно. Блин… Ведь я знаю того, с кем говорить Торковский.

— Помощь твоя нужна, — Марат проезжает нужный нам поворот. На дачу мы не поедем. Понятно. — Срочно.

— Что я должен сделать? — спрашивает собеседник.

— Помнишь, как мы дурили придурков на красном тазе? — пытаюсь понять смысл сказанного, но не могу. Абракадабра какая-то, а не слова.

Но на другом конце провода все понимают. В автомобильных динамиках раздается смешок.

— Такое не забывается, брат, — ухмыляется собеседник. — Желаешь повторить?