Операция «Любовь и прочие неприятности» - Разия Оганезова
Первой на улицу вышла Саша и на собственном примере показала, что делать фотографии… сложно. Нет, ей-то легко, она почти каждый день где-то снимается, участвует в показах, ходит на выставки и там еще позирует. А я? Ну что я могу?
– Все, следующая!
Неуверенно прошла к мотоциклу и осторожно, пока никто не видит, погладила его по боку.
– Отлично! Теперь ножку чуть назад, прогнись, вот так! Рука выше! Взгляд… мне нужно что-то мечтательное… да! Это!
Я очень старалась выполнять то, что просил фотограф, даже в какой-то момент легла на байк и подняла две ноги вверх, запрокидывая голову и смотря на него. Правда, обзор мне совсем скоро был перекрыт.
– Валера? – не поверила.
– Ниночка?
– Какой кадр! Молодой человек, обнимите ее! Да! Смелее! Наклонитесь ниже…
Валера склонился надо мной очень низко. Мы буквально дышали друг на друга, а сильные руки парня удерживали меня в одном положении.
– Ниночка! Нам нужна еще одна фотосессия!
– Хорошо, – произнесла, выбираясь из цепких объятий парня.
– Молодой человек, спасибо! За предоставленный мотоцикл, за кадры, что получились! Хотите посмотреть?
Хотели все… И даже я! И даже Шурочка, которая сияла как начищенный чайник и приговаривала: «Я же говорила! Говорила!»
Валера
Наумова может ставить в тупик. Вот ты вроде думаешь, что все – больше удивляться нечему, а она бабах тебя по голове чем-то таким, о чем ты и думать не мог.
Я до сих пор не отошёл от её вчерашнего признания, а потом стремительного побега! Так теперь вот столкнулся на фотосессии с моим байком!
Ладно, нужно рассказывать по порядку.
Наш проект мы отстояли. Все оказалось быстро и легко, и очень даже неожиданно. Ниночка просто взяла и написала в конце презентации что-то подобное признанию мне. Признанию в любви! Правда еще и дурашкой обозвала зачем-то, но не в этом суть. Ее выходка, пусть даже странная и нелогичная, нас спасла. Аллочка так торопилась показать проект, что даже не проверила файл.
Как только все подробности стали открываться, начальник начал лютовать. Ох и зол был босс, орал знатно, Ниночка даже вздрагивала и каждый раз пыталась ниже опустить голову, слиться с пространством и исчезнуть. Однако картина на самом деле вырисовывалась неприятная. Сколько таких же молодых и энергичных успели подсидеть женщины или подставить? Чувствую и Римма, и Алла в фирме больше работать не будут. Хотя Сергей Викторович у нас добрый, может, пожалеет. Вот только чуйка меня уверяет в обратном. После такого им место в другом месте, возможно даже с хорошими рекомендациями.
Развить тему с любовью Наумовой ко мне не получилось, Сергей Викторович попросил задержаться. И пока разговаривал с шефом, девушка воспользовалась заминкой и сбежала. Одни пятки только сверкали.
И как же быть с этой трусихой? Мне во что бы то ни стало нужно знать – что там придумала Ниночка. Но названивать ей не стал, а уж догонять – тем более. Хотя и была такая мысль и если вспомнить, что выносливее и быстрее, то далеко бы Наумова от меня не убежала. Но, я решил воспользоваться тем, что нас раньше отпустили домой. Сейчас в офисе будут проверки, а новый состав трогать все равно не будут, так что и сидеть нам в кабинете нечего. Вот лучше займусь полезными делами, их итак полно.
С Наумовой я преспокойно увижусь и в понедельник. Уж тогда-то скрыться от меня она не сможет. После работы сразу же рванул к Глебу, с которым до позднего вечера возились в гараже и наводили последний марафет на байк.
Как приехал домой, не помню, кажется, все же покормил кота, выслушал от него недовольство и поплелся в душ. Ну а дальше рухнул на кровать и уснул мгновенно. Хорошо еще додумались в гараж пиццу заказать, хоть не голодным был – уже счастье.
Когда в четыре утра зазвонил будильник, застонал в голос.
– Да чтоб тебя! – хотелось кинуть в него подушкой и спать дальше.
Приподняв голову и посмотрев в окно, снова рухнул на постель. На улице было пасмурно и тихо шелестел дождь. В такую погоду только спать, не так ли?
Но меня решили добить, потому что вслед за будильником раздался телефонный звонок.
– Подъем! Открывай дверь, я приехал, – жизнерадостно и бодро завопил Глеб. Послав его в долгий поход, стал подниматься, потому что друг через несколько секунд стал колотить в дверь.
– Я тебе как-нибудь отомщу, – пообещал, пропуская его в квартиру. Однако товарищ и сам выглядел не лучше меня, так что один – один.
Есть в такую рань желания не было, поэтому мы выпили по чашке кофе и поехали продавать мот. У нас на сегодня под рукой был один мотоцикл и машина. Когда первый продадим, то спокойно уедем на втором домой. Красота же! Глеб передал мне ключи от мотоцикла, а сам забрался в машину, ехидно смеясь. Ну да, мокнуть у него желания не было, а мне пришлось. Дождь шёл противный и косой. Шлем защищал голову, дождевик тело, но ехать было некомфортно. Еще и медленно приходилось заходить в повороты и не сильно газовать, а то был шанс попасть в аварию и свернуть себе шею. Очень надеюсь, что все мои усилия, старания и жертвы принесут свои плоды, и мот получится продать. Иначе я сильно разочаруюсь.
Приехав на авторынок, успели занять козырные места. В дождь, видимо, мало кто вылез из дома, да и многие любят продавать через приложения. Мы и там, и тут есть, на всякий случай. Все же удобно сразу говорить с потенциальным покупателем и показывать технику, а не договариваться о дополнительных встречах. В объявлениях мы всегда указываем, где нас можно найти. Так что надеюсь, покупатели будут сегодня, найдутся те, кто не испугается дождя…
До восьми утра никого не было, так – несколько покупателей не по нашу душу. Мы с Глебом сидели в машине, где я успел не только снять промокшую одежду, но даже слегка подремать, одним глазом наблюдая за улицей.
Дождь прекратился после восьми, и почти сразу же из-за свинцовых уходящих туч вышло солнышко. Про плохую погоду напоминали только лужи, которые с большей вероятностью до вечера могут и высохнуть.
К нам несколько раз подходили потенциальные покупатели, но на деле оказывались любителями халявы. Один на нас прямо взъелся, когда я отказался его катать. По мере разговора я понял, что мужик хотел бесплатно проехать до дома. Но у меня с такими индивидами разговор короткий.
– Извини, отец, но
