Я подарю тебе крылья. Книга 1 - Ана Шерри
Марк, засмеявшись, толкнул его в плечо:
– Это было в Бангкоке.
– Нет, это было в Дели. Такое я точно не забуду.
Все засмеялись, вспомнив этот случай. Все, кроме Оливии. Возмущенная, она хотела съязвить ему, но вовремя опомнилась.
– Оливия, а в твоей практике были интересные случаи? – спросила Нина, повернувшись к девушке, и все взгляды устремились в ее сторону. Но она чувствовала только его взгляд. Надменный, хитрый, ждущий ответа. Резко отвела глаза – она расскажет свой случай для других членов экипажа. Не для Даниэля Фернандеса. Не ее проблемы, что он сидит с ними за одним столом.
– В моей практике был случай, но он не смешной, – она закусила нижнюю губу, вспоминая тот ужасный сентябрьский полет и бесконечный лондонский ливень, большими каплями барабанивший по стеклу иллюминатора и разбивающийся на сотни мелких брызг. – Мы возвращались домой в Лондон, когда самолет попал в зону сильной турбулентности, его начало трясти… – она замолчала, нахмурив брови. – Казалось, ничего особенного, но самолет трясло с каждой секундой все сильнее и сильнее. Вскоре стало совсем страшно. Знаете, чего больше всего боятся пассажиры? – она обратилась ко всем. – Как вы думаете?
– Когда самолет резко снижает высоту? – произнес Марк, смотря на Даниэля, но тот молчал, неотрывно наблюдая за Оливией.
– Нет, – произнесла она, – когда выпадают кислородные маски.
– Точно! – вскрикнула Келси. – Это самое страшное для них. Мысленно они уже хоронят себя.
Оливия кивнула, продолжая рассказ:
– В тот полет именно так и случилось: самолет трясло так, что выпали маски. И началась жуткая паника. Даже не паника – это была массовая истерия. Некоторые люди вскакивали со своих мест, кричали, молились. Мы успокаивали их, как могли. Один крупный мужчина, под два метра ростом, никак не мог угомониться. Пока бортпроводники успокаивали и пристегивали остальных, я пыталась усадить его на место, но он решил выйти из самолета, – она усмехнулась, потупив взгляд, – выйти из самолета! Вы представляете, на высоте! – Все внимательно слушали ее, но Оливия уже этого не замечала, погрузившись в воспоминания. – Я стала бороться с ним, не давая пройти к двери. Я помню только, как он ударил меня со всей силы, и то как, падая, я ударилась о железный столик бортового питания, который выкатился из кухни. Помню крики пассажиров. Помню боль. Помню, что пытаюсь встать, перепачканная кровью, но вновь падаю и боюсь, что мужчина перепугает всех до смерти. Больше ничего, я потеряла сознание.
Минуту еще все сидели в тишине, переваривая ее слова. Даниэль опустил глаза, вспоминая недавний полет и песчаную бурю. Не зря он и накрыл ее ладонь своей, почувствовал ее страх.
– Этого мужчину успокоили? – спросила Келси, и Оливия кивнула, слегка улыбнувшись.
– Да, другие пассажиры-мужчины. А я провела в больнице неделю.
– Не хотела бы я оказаться в такой ситуации, – прошептала Нина, – сумасшедшие плаксы мне попадались, но чтобы выйти во время полета… Такого не было.
Оливия взглянула на Даниэля. Он как будто изучал ее. О чем он думал? Определял степень повреждения мозга? Наверно, нажалуется в «Arabia Airlines», что на его борту стюардесса с физической и психологической травмой. Кто дергал ее за язык? Оливия злилась, нахмурив брови, но продолжала смотреть на него.
Капитан заметил, как она нахмурилась. Он и раньше думал, что в голове у новой стюардессы явный бардак, а теперь убедился сам. Даже доказывать не надо. Заметно было с первой встречи. Но почему-то сейчас ему захотелось нанести ответный удар тому мужчине. По прилете – на месте капитана того экипажа – он так бы и сделал. Но не ради Оливии Паркер, нет. На ее месте могла оказаться любая стюардесса.
– Даниэль, – от мыслей об Оливии его отвлек голос Марка, – задумайся. Наши бортпроводники каждый рейс могут испытать на себе безумство неадекватных пассажиров.
Капитан кивнул:
– Нам проще – устав обязывает нас во время нештатных ситуаций закрывать свою дверь плотно. Я же не могу бросить штурвал самолета, когда он находится в глубокой болтанке, и бить морду неадекватным пассажирам.
– Даниэль прав, – Келси встала, – каждый занимается своей работой. Пилот в ответе за жизни людей, которые у него за спиной. Все они ждут благоприятной посадки. Идя на помощь одному члену экипажа, вынужден подвергать опасности всех.
Один или пятьсот? Даниэль снова посмотрел на Оливию. Конечно, пятьсот. Она не стоила таких жертв. В каком угаре надо быть, чтобы покинуть кабину и бежать ей на помощь? Явно не в здравом.
Все расходились по своим номерам, обсуждая этот случай. Оливия не заметила, как звон голосов стих и она осталась одна. Самое время позвонить маме и немного успокоиться.
– Оливия, детка, я получила твое сообщение. Как ты?
Голос матери как бальзам на душу. Родной, нежный, до боли знакомый.
– Я в отеле в Бангкоке, жаль, что так и не увижу город – завтра рано вставать, вылет домой.
– Ты всю жизнь проведешь в небе, я тебе это говорила, но ты меня не слушала.
– Я люблю небо, мама, ты это знаешь.
– Твои слова о капитане экипажа очень огорчили меня. Он такой несносный? Можно поменять пилота?
Эти слова насмешили Оливию. Поменять? Было бы здорово.
– Мам, – улыбаясь, произнесла девушка, – он несносен, когда говорит. Но сейчас у нас табу на это. Мы договорились молчать.
– Ты заставила мужчину молчать? – воскликнула мать.
– Нет. Это он заставил меня молчать.
– Мужчина заставил мою дочь молчать? – Она даже повысила голос. – Что это за мужчина? Я хочу познакомиться с ним. Хочу увидеть того, кому это наконец удалось.
– Мама… – нервно произнесла Оливия, желая сказать пару слов по этому поводу, но вовремя обернулась, заметив, как Даниэль направляется в ее сторону, вытаскивая из кармана ключ от номера: – Я перезвоню тебе завтра. Очень тебя люблю.
Она кинула телефон в сумочку и посмотрела Даниэлю в глаза. Как тяжело молчать, когда слова сами рвутся наружу.
Пилот услышал последнюю фразу. Опять она кого-то любит. Сегодня эта девушка просто сокровище: тихая, мирная и любящая. Даниэль остановился напротив Оливии. Она видела, как хитрая улыбка коснулась его губ и глаза
