Семья (не) на один год - Мария Сергеевна Коваленко
Я так и не поняла, кто первый остановился и потянулся губами к губам. Еще несколько секунд назад по обе стороны от деревянного настила плескались волны и кричали птицы. А сейчас по моей спине побежали мурашки и в ушах послышался стон. Чужой. Короткий и жадный.
Все случилось так быстро, что ноги сами подогнулись. Руки, спасаясь, вцепились в широкие мужские плечи. И новый шторм накрыл с головой.
Серо-синяя глубина... только теперь не воды, а глаз.
Сильные ладони на моей талии. Притягивающие. Сминающие.
Растерянность и... радость.
Я, как и вчера, не верила, не соображала и отдавалась.
Позволяла раскрывать рот, сжимать в объятиях и плавить сумасшедшим напором. До слез радовалась чужому воздуху, который заполнял легкие, словно всю меня.
Разрешала утягивать на такую грань ощущений, где я еще никогда не была. Острую, опасную. И успокаивать тихим шепотом:
— Вкусная... Хорошая... Нежная...
Губы Никиты были повсюду. Он целовал мои глаза, щеки, шею. Говорил о том, что еле держится и что я слишком сладкая.
Клеймил мое тело своими пальцами. Скользил по спине и ниже. Стискивал. Чертыхался. Давал ощутить свою твердость. И снова целовал.
Никогда я не пробовала поцелуи других мужчин и не позволяла так к себе прикасаться. Никто, кроме Никиты, не был со мной настолько близко.
Я не хотела их. Тело не реагировало на чужие прикосновения, а внутри все молчало, будто изначально было настроено лишь на одного-единственного.
Для всех я была ледышкой, фригидной отличницей с конспектом вместо сердца. А с Никитой... Каждое его слово отзывалось сладкой ноющей болью ниже живота. Каждый поцелуй заставлял терять голову и забывать... вычеркивать из памяти то, как утром он назвал меня Алиной, то, что между нами лишь договор и впереди только год.
Пожелай Никита большего — я бы не остановила. Мне хотелось этого большего.
Гордость? Забыла о ней.
Страх? Утонул вчера вместо меня.
Сомнения? Рассеялись от горячих прикосновений и голодных поцелуев.
Никита во всем был для меня первым. И сейчас я готова была просить стать первым и в близости...
Мой муж.
Мой любимый.
Но когда я начала расстегивать пуговицы на его рубашке, Никита словно протрезвел.
С рваным вдохом, останавливая, он положил руку на мои пальцы. Прижал голову к своей груди. Медленно, будто разучился нормально дышать, выдохнул.
— Маленькая, меня совсем кроет от тебя.
Словно подтверждая, его сердце забилось еще громче.
— Это плохо?
Я готова была расплакаться из-за того, что мы остановились.
— Нет. Это хорошо. Даже отлично. — Губы Никиты легким поцелуем коснулись моей макушки. — Ты потрясающая. На тебя невозможно реагировать иначе.
— Но я тебе не подхожу...
Вчера от обиды хотелось лечь и умереть, а сегодня внутри поднялась такая волна злости, что трудно было совладать с собой.
— Со мной, значит, можно только целоваться! — Извернувшись, я ткнула Никиту локтем в грудь. Не щадя, не думая ни о каких последствиях или о том, как буду выглядеть.
— С тобой все будет идеально. Я уверен.
Этот гад словно и не почувствовал. Вместо того чтобы отпихнуть меня подальше, громко рассмеялся и еще крепче прижал к себе. Распластал на широкой мускулистой груди.
— Нет, я для тебя так... — вырвалось у меня со всхлипом. — Соседка!
— Очень красивая соседка. Сладкая.
— Клиентка, которую нужно беречь!
— Самая привлекательная клиентка! Такая, ради которой можно и отойти от своих принципов.
— Девчонка! Малолетка, с которой ничего нельзя делать!
Я изо всех сил снова дернулась. Как змея прошипела этому мерзавцу: «Не-е-ет!»
Но он снова переловил. Опять вжал в себя, дав почувствовать, как сильно ошибаюсь. И, заставив посмотреть в глаза, произнес:
— Если я сорвусь, то не выпущу тебя из спальни ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Потом тоже не выпущу. Не знаю, как буду разрываться между работой и тобою, но выбора у тебя не останется.
Будто Никита уже раздел меня и положил на кровать, я вздрогнула.
— Считаешь, мне нужен выбор?
Облизала внезапно пересохшие губы.
— Выбор?.. — Взгляд Никиты потемнел, а большой палец правой руки очертил контур моих губ. — Я не хочу давать тебе никакого выбора. У меня крышу от тебя рвет. Но еще я не хочу, чтобы через месяц или два ты пожалела, что поддалась эмоциям.
— Тебе подсказать, куда запихнуть свое благородство?
Мои губы против воли растянулись в улыбке, а на душе вместо холодной злости разлилось тепло.
— Оно уже там. Поверь. Хорошо, что ты не умеешь читать мысли. Бежала бы подальше со всех ног.
Никита наконец выпустил меня из объятий. И сам отошел на шаг.
— Но... — начала я.
— Но я могу оказаться совсем не тем человеком, каким ты меня представляешь. Лера, я не ангел, не спаситель и не такой уж рубаха-парень. Уверен, уже скоро тебе донесут много интересного. И о моем прошлом. И о настоящем. — Он невесело усмехнулся. — Благожелатели всегда найдутся. А я потом могу не отпустить.
* * *После откровения Никиты до самого обеда я ходила как заколдованная. С губ не сходила глуповатая улыбка. На глаза периодически накатывали слезы. Умиляли малыши, которые резвились в детском бассейне на берегу. Я подолгу засматривалась на парящих в небе чаек и на парусники где-то вдали.
Все это очень напоминало знаменитый женский ПМС. Единственное отличие состояло в том, что вместо перепадов настроения мне стабильно хотелось лишь одного — целоваться. Долго. Постоянно. С мужчиной, который сам сходил с ума от нашей близости.
К сожалению, поцелуи и продолжение знакомства пришлось отложить. Из-за выходного, подстроенного штормом, на Никиту навалилась целая гора дел.
