Моя девочка - Яна Соболь
Я задыхаюсь, когда он снова выгибается, на этот раз с большей агрессией. Его рука теперь направляет мою голову. Достаточно трех быстрых выпадов, когда он дергается и глубоко входит в мое горло. Я млею от его освобождения, высасывая все до капельки.
Но вот он снова берет меня за волосы, но теперь сжимает жестко. Даже глаза слезятся.
Он рывком подтягивает меня к себе. Его горячий взгляд ловит мою наготу, и в глазах загорается огонь. Из груди раздается глухое рычание. Свободной рукой обхватывает меня за талию и прижимает к кровати.
— Я уже говорил тебе — все будет, как хочу я.
Его руки грубо обхватывают мои бедра. Он проводит горячим языком по моему телу до пульсирующих складок. Его лицо исчезает между моими подрагивающими бедрами. Филипп вылизывает мои складки с такой яростью, что я выгибаюсь, упираясь пятками в матрас.
— Да… Возьми мой гребаный язык.
Он снова погружается, высасывая меня с дикой жадностью. Внутри пульсирует, а потом оргазм взрывается во мне. Влагалище сжимается вокруг его языка.
Он падает на кровать рядом со мной, и мы оба пытаемся отдышаться.
— Все это очень плохо, — выдыхает он, хотя его грудь еще ходит ходуном.
— И все так хорошо, — мурлыкаю я, поворачиваясь в его сторону. — Мы оба знаем, что Лиза крепко спит. Почему бы нам с тобой не принять душ и попробовать секс стоя?
Его глаза загораются гневом, но член твердеет, выдавая Филиппа с головой. Он хватает меня за бедро и шлепает по заднице.
— Правило первое: никогда не вспоминай и не говори о моей дочери. Правило второе: я говорю, что будем делать и где, — он снова шлепает меня и поднимается с кровати, его длинный, толстый член более чем готов к продолжению. — А теперь живо в душ. Нам нужно закрепить эти правила.
ГЛАВА 11.
Филипп
Мне нет оправдания в своих грязных поступках. Но по крайней мере я чувствую себя счастливым человеком. Я затаскиваю ее, как свою самку, в ванную комнату и выкручиваю душ на полную. Возбуждение, смешанное со злостью, наполняет вены, когда я толкаю Киру в душ.
Как она посмела войти в спальню и соблазнить меня? Она должна была испугаться меня и того, что я вытворял с ней прошлой ночью. Хотя мне все это чертовски понравилось.
— Не прикрывайся. Хочу видеть твои сиськи, — приказываю я, поглаживая член, пока она убирает руки, обнажая полные упругие груди. — Потрогай себя. Хочу видеть, как ты играешь со своими сисечками. Можешь дотянуться до соска языком? Сделай. Пососи их.
Ее небольшие ладошки идеально подходят для обхвата груди, собирают их в круглые холмики. Кира поднимает одну грудь, опускает голову и обхватывает ртом сосок. Водит языком по темной ареоле, а я дергаю член сильнее, не отрывая взгляда от движения ее языка.
— Я хочу тебя, папочка…
Каждый раз, когда она так меня называет, я хочу отшлепать ее, загнать в нее член по самые яйца, пока она не усвоит урок. Я ей не папа! И я обязательно преподам ей урок. Делаю шаг вперед и сжимаю другую грудь.
— Скажи папочке, что ты хочешь, дрянная девчонка.
Я провожу большим пальцем по соску, надавливая на упругую грудь.
— Я хочу, чтобы ты трахнул меня, как дрянную девчонку. Грязно, не жалея.
Последняя сдержанность рвется, и из горла вырывается дикий стон. Я хватаю ее за талию и поднимаю, раздвигая ей колени. Член пульсирует, когда я одним ударом погружаюсь в ее припухшую влажную киску. Пальцами крепко впиваюсь в ее бедра, оставляя синяки, и не сдерживаясь врезаюсь в нее, быстро и грубо.
— Да, да, да… — задыхается она, когда я широко развожу ей ноги, заставляя ее взять меня целиком. Шлепки эхом разносятся по ванной. Засунуть бы ей что-нибудь в рот, чтобы не так громко кричала. — Какой ты большой, папочка.
— Я растяну тебя, маленькая дрянь. Чтобы только мой член мог наполнить твою голодную дырку.
Я врезаюсь в нее, припечатывая задницей к стене. Руки и ноги горят. По лицу стекает пот вперемежку с водой. Я позволяю ее рукам ласкать мою грудь, царапать ногтями. Но когда она начинает жадно вылизывать мою шею, погружаюсь в безумие все глубже и глубже.
Толчок.
Толчок.
Толчок.
Я хочу трахнуть ее до потери сознания. Лишить ее возможности выйти из ванной на своих ногах. Она закрывает глаза, изо рта раздается беззвучный крик, и она сжимается вокруг меня. Ее оргазм разрушает мою выдержку, и я чувствую невыносимо затягивающиеся на конце к яйцам жгуты удовольствия.
— Блядь.
Яйца хлопают ее по заднице, я рыкаю, член дергается. Я вытаскиваю его, в несколько движений рукой довожу себя до конца, разбрызгивая сперму на ее живот и грудь.
В ту секунду, как Кира раздвинула бедра, предлагая мне свою розовую текущую киску, я пропал. Заблудился в темных закоулках головы, там, где бываю только когда нахожусь в частном клубе.
Она спровоцировала во мне доминанта, а я не верил, пока не стало слишком поздно — пока не трахнул ее дважды. И то, член не собирался успокаиваться. Я так разозлился и на ее вопиющую инициативу, и на собственную слабость, что почти сам не заставил ее вернуться, чтобы наказать. Она думает, что я плохой папочка, так я докажу, что так и есть. Отшлепаю ее шикарную задницу, пока на ней не появятся красные отпечатки моих пальцев.
Смотрю на ее опухшие губы, торчащие соски, стекающие струи воды по голой груди.
— Нам кое-что надо прояснить, — начинаю я, опираясь руками по обе стороны от ее головы и наслаждаясь внезапной нервозности. Мне нравится, как она прикусывает нижнюю губу. — Я устанавливаю правила. Я назначаю встречи. Хочешь быть моей девочкой, тогда слушайся папочку.
Я цепляю ее за локоть и разворачиваю. Ее задница завораживающе трется о мой и без того твердый член. Я прижимаю ее к стенке душа и впиваюсь пальцами в ее ягодицы, мечтая когда-нибудь трахнуть в задницу. Уверен, сейчас бы она закричала, если бы я нагнул ее и заставил полюбить меня полностью.
— Как скажешь, папа… Ааай… — стонет она, когда я шлепаю ладонью по ее пухлой заднице.
Член дергается, и я испытываю искушение засунуть его ей в задницу, просто чтобы посмотреть, как она сожмется
