Невыносимое счастье опера Волкова - Алекс Коваль
Провожу беглый осмотр – тачка, походу, сдохла.
Справляется, значит? Без сомнения.
Киваю:
– Да, ехать с самого утра и до сих пор не доехать. Ты права. Помощь тебе вот совсем не нужна! – развожу руками. – Ну и не очень-то хотелось, но спасибо, что напомнила, успел забыть.
– О чем это?
– Что тебе помогать – себе дороже.
– А… а мне? – вклинивается-таки в нашу пикировку таксист. – Друг, по-братски, не могу понять, в чем причина, заглохли вон.
– А ты вот, – киваю в сторону Кулагиной, – ее попроси, дружище. Она всегда все знает. А если не знает, то умеет очень правдоподобно залечивать, – подмигиваю бледному водиле. – В крайнем случае, ты попроси, она голоснёт, и тут на помощь целая автоколонна выстроится.
– Придурок! – огрызается Тони.
– Тю, как грубо! Ты хоть и повзрослела, но ругаешься все так же, как девочка с района.
Судя по взгляду, которым меня “одарили”, мне стоит возблагодарить небеса, что у нее под рукой не нашлось чего-то тяжелого. А то лежать мне прямо тут на трассе с пробитой головой. Вот что за день? Сначала Столярова, потом Кулагина, и все хотят если не убить, так покалечить. Совершенно ты не умеешь баб выбирать, Виктор.
– А ты как был хреновым джентльменом, так им и остался, только и можешь, что на задницы глазеть, Волков!
– Даже не буду отрицать. А теперь поеду поищу другую задницу, с твоей слишком много проблем. Все, бывай, – разворачиваюсь, собираясь уйти, но мне вдогонку прилетает:
– Волков!
– Чего тебе еще, конфетка?
– Оглянись, ты только что потерял.
– Что?
– Свое мужское достоинство!
Вот же…
Коза!
Оборачиваюсь. Стоит, щурит свои глаза зеленые, руки на груди сложив. В молчаливом бешенстве челюстями поигрываю и ключ от тачки в кулаке сжимаю. Как бы подошел… Как бы… заткнул ее рот поцелуем! Но вместо этого махаю рукой, обводя ее фигурку и спрашиваю:
– А у тебя знаешь что, Кулагина?
– Ну и?
– Отвратительные джинсы. Выкинь их. Смотреть на них спокойно невозможно!
– Разочарую тебя, дорогой, но проблема не в джинсах. А в том, что я в слишком хорошей форме, ее никакой мешок не спрячет.
Да, эта коза прекрасно знает, как мужики на нее реагируют.
Посмеиваюсь.
Окей. Понял. Правила игры принял. Где там надо расписаться?
– Разочарую тебя, дорогая, но как только ты открываешь рот и выпускаешь свою излюбленную тактику защиты, начиная дерзить, то все твои шикарные формы тут же меркнут и теряют свою привлекательность, – подмигиваю.
– Да пошел ты!
– Пошел. Уже пошел.
Салютую на прощание, и направляюсь к тачке.
А ведь когда она, бедная, головой стукнулась, я чуть не бросился ее утешать! Больно, думаю. Зацеловать да заобнимать надо “принцессу”. А тут? Какая тут “принцесса”? Это самый натуральный дракон. Ей не больно. Она сама, кого хочешь, покалечит. А если ей будет выгодно, то еще и прибьет.
С ума сойти.
Нет, серьезно, что за прикол? Там наверху планеты раком встали? Отчего такую важную птицу в наши края занесло? А главное, судя по направлению “ветра”, остановиться она собралась…
У-у-у, вечер будет любопытным. Поеду, куплю бутылочку и займу выжидательно-наблюдательную позицию.
Дергаю ручку, но в машину сесть не успеваю. Слышу краем уха:
– А знаете, все! Мне все это на-до-е-ло, Гурген!
Психанула. Редкость для Кулагиной. Даже любопытно, настолько тяжелый выдался день?
Нет, Виктор. Тебе не любопытно. Совершенно. Это Кулагина! Все что связанно с ней не может быть для тебя любопытным. Какого хера? Езжай и даже не вздумай оборачиваться! Знаем мы уже твою слабость. Проходили.
Ага, щас. Уматываю, только гравий из под колес летит…
Звездец. Если бы я да всегда слушал свой голос разума…
Занеся ногу в салон, психую, но оборачиваюсь. Наблюдаю презабавнейшую картинку: эта мадам вытащила из багажника свой чемодан. Демонстративно долбанула крышкой и во всеуслышание выкатила и щелкнула ручкой. И пока водила на панике пытался этот танк остановить, Кулагина, отбиваясь от любых его “предложений”, задирает нос и идет. Намеренно не смотрит в мою сторону, огибает мою тачку и с идеально гордой осанкой, прям как будто не по обочине трассы, а по ковровой дорожке, сваливает в закат.
Я стою, молча провожаю ее взглядом, а улыбка так и не сползает с лица. Это просто армагеддец. Как же все это до колик знакомо-то, а!
Но ты главное молчи, Волков.
Прикуси язык, сядь в машину и езжай!
Не вздумай…
– Эй, конфетка, – сигналю. – Может, все-таки подвезти?
Ответом мне послужил средний палец. Эта гордая птица обломинго даже не обернулась.
Нет?
Ну, как говорится, на нет и суда нет.
Сажусь в машину и с пробуксовкой по обочине, выезжаю на дорогу. Уламывать Кулагину – дело гиблое. Пусть пешком шаги наматывает. В конце концов, спорт – это жизнь.
Ну да, ну да. Как бы не так, товарищ майор. Так ты ее и отпустил.
Еду, или правильней сказать, плетусь с черепашьей скоростью и один фиг провожаю взглядом женский силуэт в зеркале заднего вида. Мать твою, ну, до бесконечности-то я же не смогу держать скорость на отметке, едва доползающий до пятнадцати километров в час! И вообще, насколько тогда растянется моя дорога до дома? Краны чинить кто будет? Руслана?
Не день, а цирк какой-то...
Нащупываю в бардачке завалявшуюся пачку сигарет и, вытянув одну, закуриваю. Еду, наблюдая, как с горем пополам Кулагина тащит за собой свой дорогущий чемодан.
Своевольная, вредная, упрямая, несгибаемая… коза!
Красивая, правда, пздц.
Мой личный триггер.
Сколько по молодости мы бодались с ней! Сколько воевали, как два идиота. Любили до одури, но ругались так, будто мир вокруг рухнул. Расставались по семь раз на неделе и столько же сходились снова. Час, два, день, а потом сдавались, потому что тяга была бешеная. И только бабке Тони, мудрой женщине Марте Александровне, спасибо сказать надо. Только ей удавалось нас утихомирить. Человек она была золотой. Из тех, кто
