Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд - Вероника Лесневская
Права, которые я должна вернуть…
Доехать, отдать и попрощаться навсегда — что может быть проще?
Но мой четко выверенный план разбился о суровую действительность. Стоило нам выехать на главную трассу и втиснуться в автомобильный ряд, как мы тут же застряли в пробке.
— Ма-ам, все еще жарко, — хнычет Ксю, как только мы полностью останавливаемся. Недовольные голоса детей тонут в сигналах машин и гуле двигателей.
— Знаю, мои зайки, знаю, — провожу пальцами по ключице вниз к декольте, поправляю лиф летнего платья, но тонкая ткань кажется сейчас недышащим панцирем, внутри которого парится все тело.
Опускаю стекло, и в салон проникает раскаленный воздух. Только хуже становится. Тяжело вздохнув, выглядываю на дорогу, оценивая ситуацию. Нескончаемая вереница машин зажала наш неповоротливый хендай с двух сторон, так что вырваться или объехать пробку нет ни единой возможности.
Закрыв окно, принимаюсь мучить кондиционер. Что-то в нем щелкает, выпускает немного холода — и вновь глохнет.
— Ма-ам, ты нас сварить решила? — язвит Васька и за футболку себя дергает, обмахиваясь.
— Мы получим тепловой удар, — важно умничает Макс.
Понимаю, что они правы. И злюсь на Адама, из-за которого мы оказались в западне. Иначе бы плюнула на все — и помчалась домой, чтобы детей в прохладе оставить.
— Потерпите, — уговариваю их и включаю мультик на маленьком экране, встроенном в панель. Машина полностью адаптирована под запросы тройняшек. Каждая деталь продумана. От просторного салона до белого цвета, антиаварийного. Мои дети здесь хозяева и собственники, а не я.
Подумав, оставляю попытки реанимировать кондиционер и опять опускаю стекла, только сразу все, чтобы спастись сквозняком. Детям бутылки с водой передаю. А сама отстегиваю ремень безопасности, который врезался в грудную клетку.
Мы движемся как черепахи — и к нужному перекрестку прибываем слишком поздно. Кажется, наша задержка оказывается роковой…
Прикусив губу изнутри до боли, я с прищуром наблюдаю, как эвакуатор забирает красный спорткар, а рядом каменным истуканом стоит Адам. Руки в карманах джинс, каждая мышца напряжена, будто вот-вот помятую футболку разорвет, брови хмуро сведены, черно-синий взгляд испепеляет инспектора, а лицо пылает яростью.
За секунду до взрыва…
Глава 7
— Кто-то не вытерпел долгого ожидания и был слишком резок с сотрудником ГИБДД, — разочарованно бубню я.
Стараюсь сохранять душевное равновесие, которое явно пригодится мне в общении с разъяренным Тумановым. Впрочем, я могла вообще не приехать, поэтому…
Неторопливо выбираю наиболее безопасное место на обочине, аккуратно паркуюсь, прошу детей тихо посидеть в автомобиле, но не надеюсь на это. И беру права, лихорадочно скользя по карточке влажными пальцами.
— Молча отдам, развернусь и уеду, — повторяю как мантру, ступая на плавящуюся под беспощадным полуденным солнцем землю. — Дальше сам.
Рискую взглянуть на Адама. Он замечает меня еще до того, как я выхожу из машины, и направляется ко мне. Надвигается, как танк, готовится размазать меня по асфальту. Настигает мгновенно. Несколько широких шагов — и мы сталкиваемся перед капотом моего хендая, едва не высекая искры.
Адам молча обхватывает меня за талию, и, покосившись на инспектора, отводит в сторону. Возле боковой двери разворачивает и нагло к себе прижимает, дезориентируя. От этой вынужденной близости становится еще жарче, невесомая ткань платья прилипает к коже, а там, где соприкасаются наши тела, все горит.
— Так, мне деньги нужны. Верну с процентами, — чеканит мужчина, который не имеет ни малейшего представления об элементарной вежливости. И никогда ничего не просит, только приказывает. На секунду я теряюсь. — Агата, — порывисто зовет, пальцами в мой бок грубо впиваясь.
Вместо ответа пытаюсь его оттолкнуть, однако железную махину и на сантиметр сдвинуть невозможно. Случайно на ногу ему наступаю, пока выворачиваюсь, но и это не имеет никакого эффекта. Не дрогнув ни единым мускулом, словно робот, Туманов впечатывает меня спиной в обжигающий металл автомобиля.
— Не брыкайся… жена, — бросает с усмешкой, заставив меня возмущенно хватануть воздух. Горячий настолько, что легкие сводит. Он накалился до предела за несколько секунд рядом с Адамом. — Если представилась так гаишнику, то уж доигрывай до конца.
Наклоняется ко мне и улыбается, обнажая белоснежные зубы с чуть выступающими клыками. Ощущение, что Туманов готов вонзиться в мое горло и осушить меня до последней капли, спасаясь от жажды и тридцатиградусной жары. Но он лишь мажет по мне обволакивающим взглядом, боковым зрением цепляет стоящего неподалеку инспектора — и мгновенно меняет тон:
— А если серьезно, мне взятку ему нужно дать, а нечем, — снизив громкость и убавив пыл, шепчет мне на ухо, подпаливая кожу жарким дыханием. — Портмоне с картами и деньгами, видимо, у меня украли. И права там же остались, — от игриво-нахального настроения не остается и следа.
Адам опять злится, зыркает на эвакуатор, ворующий «его прелесть», и в меня стреляет синим взором с адскими желто-карими языками пламени.
Встрепенувшись, молча высвобождаю руку, все еще сжимающую проклятые права, поднимаю — и перед грозным лицом карточкой взмахиваю. Разворачиваю так, чтобы Туманов фамилию и фотографию увидел. И судорожно сглатываю, наблюдая за реакцией.
— Откуда? — на выдохе спрашивает удивленно.
Одним механическим движением резко выхватывает у меня карточку, проверяет, крутит в руке, а потом ко мне внимание возвращает.
— Вы потеряли в фитнес клубе… — не договариваю я, потому что Ваську прикрываю. Не хватало еще, чтобы посторонний мужчина орал на мою дочь из-за какого-то куска железа. Дорогущего, признаю, но все-таки не настолько значимого, чтобы ребенка пугать. — Я случайно увидела.
— Почему не отдала сразу? — смотрит с подозрением, но хватку ослабляет.
Делает шаг назад, и через небольшой зазор между нами пролетает вихрь, но порыв ветра не охлаждает меня. По-прежнему горю, и от жара дрожать начинаю, как в лихорадке. Прилипшее к телу платье одергиваю, сокрушенно осознавая, что презентабельный вид оно потеряло.
Пока Адам нагло рассматривает меня, отвлекаясь, я панически размышляю, что солгать о правах. Но из машины в нас с Адамом неожиданно летит по-детски наивно и непривычно мило:
— Привет, дядь, — просто зовет его Вася, чуть высунувшись из машины. Насколько ремни позволяют. — Вот, держи, — бесцеремонно обращается к нему, будто они сто лет знакомы. А Туманов совершенно не спешит делать ей замечание.
Вместо него это собираюсь сделать я, но мы оба вдруг замираем, уставившись на портмоне в маленькой ручке. До последнего надеюсь, что оно не Адаму принадлежит, а, допустим, папа мой поиграть дал. Он внукам многое позволяет, балует их.
