Я сама тебя выбрала (СИ) - Осадчая Виктория

— Здравствуйте, Рима, — он едва улыбался, пока девчонки отвлеклись на приветствие друг друга. И эта полуулыбка мне безумно нравилась. Неужели он может быть ТАКИМ? Правда определения я так и не смогла подобрать, но эмоции снова начинали подбираться к красной отметочке. Нужно что-то предпринять, чтобы не накинуться на него прямо здесь.

— Здравствуйте, — выдыхаю я. — Спасибо за приглашение.

— Я ведь пообещал. Ну, что, идёмте, ещё попкорн купить нужно, через пятнадцать минут начало.

Мультфильм мне мог понравиться больше, если бы я не отвлекалась все время на Даниила. Украдкой ловила его движения, мимику, насколько это было возможно. Он смеялся. Божечки, этот мужик умел смеяться! Самое большое открытие за весь период знакомства с ним. Приходилось выдавливать из себя смех, чтобы не казаться «не в теме». Мое внимание привлекает кролик Снежок, появившийся немного погодя. Это был самый интересный мультипликационный герой за последние несколько лет для меня. Наверное, весь мультфильм я наблюдала за Волковым и Снежком, больше меня ничто не интересовало. Настюха сидела как мышка, при этом так же как и эти противненькие серенькие существа, грызла попкорн, увлечённая сеансом. Иногда обоняние щекотал очень лёгкий, едва уловимый запах парфюма моего спутника. От этого приходилось даже дыхание задерживать.

А после ужина, который мы так же провели достаточно весело, где я была снова главной заводилой, я поняла, что влюбилась. И какой там может быть трезвонящий Витя? Какая там работа? Когда тут происходит ещё одно чудо в масштабах Вселенной!

Не знаю, никогда не умела отрицать, если что-то чувствовала. По крайней мере, я всегда знала, насколько мне человек нравится или противен. Вот только было интересно, каким образом Даниил Игоревич изменил так быстро отношение ко мне.

Почему он вдруг решился на такой серьезный шаг, как это псевдо-свидание, когда вот уже восемь лет и не думал ни о чем подобном, Даниил не знал. Было что-то в этой девушке такое… Не похожее на Марину, не похожее ни на одну знакомую женщину. Да, он продолжал всех ровнять, от этого самому становилось дурно, но ничего со своим подсознанием Волков поделать не мог. Где-то на инстинктивном уровне он всё ещё продолжал ее любить.

Когда это все началось, ее болезнь? Да он и не помнил из-за силы своей занятости. Работал в поте лица, чтобы обеспечить и Марину, и Женю всем необходимым, побаловать своих любимых девочек. И вдруг…Срыв.

Он думал, что пересидела дома, устала от быта. Но эти истерики, переходящие в крушение всего, что попадалось ей под руку, Даниила начали очень напрягать. Не из-за того, что это ему не нравилось. Он слишком любил жену, чтобы думать о таких мелочах. Просто начал переживать за нее. Последней каплей стало то, что в одну из таких истерик, Марина ударила двухлетнюю дочь. Тут его словно парализовала мысль, что пришло время что-то делать. Хотя об этом он должен был подумать раньше, не затягивая до таких событий.

Пошла череда психоаналитиков с дипломами, психотерапевтов, считающими себя лучшими мозгоправами. Были назначены процедуры, куча различных пилюль, которые должны были восстановить расшатанную нервную систему его жены.

Да, таблетки помогали. Это было хорошим решением, но вот только Марина стала меняться. Из милой, светлой, женщины, она стала превращаться в ее тень. Бледная, все время ходила какая-то потерянная.

Потом пришел черед ночных хождений по дому и даже пару раз Даниил спускал ее из открытого ночного окна назад в комнату. Это было самое жуткое зрелище, что он когда-либо видел.

Ей понадобился год, чтобы сделаться окончательно больной. Можно бы было отказаться от лекарств, но тогда могла снова пострадать дочь, за которой в это время присматривала Маринина дальняя родственница, приехавшая к ним погостить.

И все бы хорошо, вот только эти все события здорово подкосили и его. Чтобы забыться, Даниил сдружился с бутылкой. Сначала алкоголь был лекарством, затем стал необходимостью.

А потом он не смог ее спасти. Задремал в алкогольном хмеле, всего на несколько минут. А когда проснулся, жены в комнате не было. Он как сейчас помнил, в открытое окно спальни врывались снежные хлопья с порывами ветра, которые так присущи ноябрю. Он не кинулся искать ее в доме, хотя собирался, пронзившись одной только жуткой мыслью… Ее тело лежало внизу, укутанное в розовый пеньюар. Рыжие волосы рассыпались по асфальту и из под них бежала кровь. Неестественно вывернутые конечности с белой нежной кожей… Все! Ее нет… Она оставила его, оставила свою дочь.

Так они и остались одни. В квартире этой он больше не мог жить. Каждый день просыпался с ней, с ней же и засыпал. И так на протяжении восьми лет. Были девушки и женщины, которые активно требовали его внимания, но всех он снова сравнивал с Мариной. Как и Риму…

Но что-то в ней было. Ему хотелось видеть ее, Женьке с ней было хорошо. Да и вообще, несмотря на то раздражение, которое она вызывала раньше, он понимал, что с ней интересно. Вот так, по-человечески, по-дружески. Хотелось понять, что будет, если он переступит грань приятельских отношений.

Вечер окончен. Машина тормозит у подъезда, разгоняя дворниками не на шутку разгулявшийся дождь, превращающийся в ливень. Наська уютно устроилась на Женькиных коленях, погружаясь в дремоту. Сегодняшнюю ночь мы решили провести в городе, чтобы не рисковать нестись за город по мокрой трассе.

— Может, чай? — предлагаю я. Расставаться ой как не хочется.

— С удовольствием, но нам пора. Уже поздно, — растягивает Даниил губы в лёгкой улыбке.

— Хорошо, — соглашаюсь я, когда внутри все бунтует.

— Я помогу Настю перенести. Жень, ты подожди меня, — обращается он к дочери на что получает согласие. Укутывая девочку в свою куртку, он быстро бежит к подъездной двери, которую я перед ним распахиваю. Поднимаемся на лифте на четвертый этаж, заходим в квартиру, где ребенка бережно укладывают на кровать. А она почти не пошевелилась. Лишь приняла более удобную для себя позу и снова погрузилась в сон.

— Ты весь мокрый, — замечаю я. Кидаюсь к ванной и приношу оттуда полотенце.

— Да ничего, обсохну, как до дома доберусь, — возражает он, но полотенце принимает.

— Напиши, чтобы я не волновалась, а лучше позвони, — дурацкая просьба, но она снова встречена улыбкой.

— Хорошо, — соглашается Волков, натягивая куртку. Провожаю его до двери, где останавливаюсь в ожидании пока он обуется.

Он подымается и нерешительно смотрит на меня, словно что-то задумал. Хотя откуда я знаю, как он выглядит, когда что-то замышляет. Наверное именно так… потому что через мгновение, я отказываюсь прижата к нему его же руками. Нерешительный взгляд, и вот уже тёплые губы касаются моих и я начинаю медленно таять отвечая на лёгкий поцелуй. Все фибры моей души трепещут в страстном порыве прижаться к нему ещё ближе, ощутить в полной мере эту феерию. Но…к моему великому разочарованию, Волков выпускает меня из объятий, желает спокойной ночи и исчезает за створками лифта. Капец! Если бы он знал, что со мной творилось в этот момент. Ноги просто подкашиваются от нахлынувших эмоций, сердце колотиться, губы горят, как и щеки, а тело… тело хочет ещё любви и ласки. Только теперь именно Волковской. От перевозбуждения даже становится дурно. Что ж ты со мной делаешь, Волков? Что за игру ведёшь? А я-то думала, что это я мастер стратегий.

Отдышавшись, плетусь к компьютеру, чтобы проверить почту. Вчера дала поручение своему коллеге, выяснить информацию по делу восьмилетней давности, о котором говорила Валя, связывая его с этими убийствами. А тут «Нате!»

«Если ты не оставишь его в покое, то будешь следующей». Батюшки! Приплыли! И кто это ОН? Андрей, Витя, Даниил? Хм, интересно! Да-да, эта жизнь становится все более интересной!

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ ПРО ВЕСЕЛЕНЬКИЙ УЖИН И ВОЛКОВА

Я думала, тараканы селятся только в голове женского организма. Как оказалось, у мужиков их там тоже полно. И снова я о своём разлюбимом Волкове. Вот дура! Умудрилась же вляпаться. Это я так называю свою влюбленность ласково и нежно.