Их невинный подарок - Ая Кучер
– Ага, а братья меня воспитают, - прислоняется к камину, пока я вожусь с дровами. – И как они… То есть…
– Ничего криминального, почти. Ты должна стать послушной и покорной, вот и вся задача. А твои братья, - усмехаюсь, качаю головой. Она даже не знает их, а уже дрожит от одного упоминания. – Должны объяснить всё. Силой, если будешь плохо понимать.
Вздрагивает, словно я её ударил.
Отворачивается, её плечи опускается. Хочется подскочить, утешить. Такие красивые не должны грустить. Сиять, улыбаться. Отправлять, блядь, на войну за неё.
Но сдерживаю себя на месте.
Сегодня мы уже перешли грань с братом.
Перескочили.
Просто потому, что была в наших руках. Дрожала, смотрела глазищами, облизывала губки. Такая вся невинная, хрупкая. Таких трахать хочется и защищать. И под венец тащить тоже.
Чтобы другому не досталась.
Но нельзя.
Втягиваю воздух, запах древесины. Напоминаю себе, что её нельзя трогать.
Не смотреть. Не касаться.
Не моя.
– Просто научить поведению? Всё, что будут делать мои сводные братья?
– Да, поведению, правилам. Порядкам, как ты должна себя вести и что говорить. Развращать тебя никто не будет.
– Угу, и вы тоже ничего такого не делали…
– Есть претензии, красивая? Хочешь высказать их семье?
– Нет! Не хочу.
– Вот и отлично. Никто тебя не тронет. Просто научат, какой ласковой ты должна быть с мужчинами.
– Мужчинами? Ты же сказал, что аукциона не будет, что…
– Не будет. Зачем тебя порочить и отдавать кому попало? Ты не товар, ты дочь Устинова. Тебя не продадут за деньги, а обменяют на империю.
Хлопает ресницам, приоткрывает губки. Что ж ты делаешь, красивая? Сейчас все мысли только о том, чтобы опустить Карину на колени. Толкнуться на всю длину, заставить принять.
Сжимаю пальцами кочергу, сдерживаю порочное желание.
Не смотреть. Не касаться.
Не моя.
– Что? В каком смысле обменяют? Я не…
– Тебя выдадут замуж, красивая. И твое желание никто слушать не будет.
Карина дергается от моих слов, мотает головой. Словно пытается убедить, что ничего такого с ней не сделают. Но хрен там. Она единственная девочка в семье Устиновых. Пусть и приемная.
Как в средневековье, бля.
Когда семьи договаривались и обручали детей для собственного блага. Тут, правда, не ребенок ей достанется. И не пацан. И даже не молодой мужчина. Старый урод, который бесил.
– Это не правда! Ты лжешь. Я…
– Не слышала разговоров о свадьбе? Никогда? Ни одного намека, красивая?
Девчонка сдувается, а нижняя губа подрагивает. Значит, слышала. Не воспринимала в серьез или думала, что никто не заставит. Главное, что теперь начинает понимать.
Она вошла в семью, где не особо ценили мнение девушек. Конечно, никто не позволит навредить малышке. Никакого избиения или прочей мути, пережиток прошлого.
Но существует масса других способов, которыми можно напугать и заставить подчинятся. Грязных, пошлых и диких способов.
И нутро рвет от нежелания, чтобы это произошло с Кариной.
– У твоих братьев одна задача – объяснить, как ты будешь благодарить за это отца и мужа. Чтобы ни одного протеста. Свадьба это во благо тебе и прочая чушь.
Фыркаю, не сдержавшись. Брак во благо, конечно. И никаких других причин, совсем. Никакой жажды к деньгам, с одной стороны, и ублюдской тяги к молоденьким, с другой.
Карина отворачивается, остается спиной ко мне. Её плечи подрагивают, пока девчонка обдумывает всё сказанное. Дрожит и втягивает воздух. Переживает, что всё произошло именно так.
Её не стоит трогать, нельзя. Но я всё-таки поддаюсь, подхожу ближе. Крепко сжимаю в объятиях, втягиваю легкий запах духов. Даже не отталкивает, настолько поражена.
– Не хочется замуж, красивая?
– Это всё… Это бред! Нельзя выдать замуж без согласия!
– Именно поэтому ты отправилась к братьям. Чтобы они объяснили тебе порядок, что будет, если не согласишься. Долгий разговор, Кара, пока ты не примешь свою судьбу.
– Это ужасно и… Пошло. И отвратительно!
– Согласен. Значит, хорошо, что мы застряли в этом домике. На день или два. Или может три?
– Три? Буря не продлится так долго, - выдыхает, а в голосе сквозит легкое сожаление. – Завтра вы меня отвезете к ним, да?
– Да. Но надеюсь, что ты не будешь глупить. Погода отвратительная, другие дома далеко. Ты не успеешь добраться, замерзнешь насмерть. Или попадешься диким зверям.
– Здесь есть волки?!
– Нет. Но надеюсь, тебя достаточно напугает страх замерзнуть. Нет? Или страх наказания?
– Я не буду сбегать. Я ведь обещала. И я не дура.
– Не дура, но иногда делаешь такие глупые вещи. О чем ты думала, когда пыталась броситься к чужой машине? Там, на дороге. Правда думаешь, что мы бы позволили тебя увезти? Или не заметили бы пропажи? Не следили бы за каждым твои шагом?
– Вы…
Почти слышу, как в её голове крутятся шестеренки. Немного обмякает в моих руках, расслабляется. Не нужно было говорить о браке, но… Она сама спросила. И Карина должна знать, чего от неё все хотят.
Может, перестанет стараться сбежать. С нами она в большей безопасности, чем с остальными. Сейчас, по сути, мы просто присматриваем за ней. Охраняем.
Самое безопасное место.
– Вы с самого начала этого хотели, да?
– Чего, красивая?
– Моего побега. На заправке и на шоссе… Вы давали мне шанс, чтобы потом наказать. Так?
– Именно, - киваю, даже не чувствуя сострадания. – Как думаешь, будешь сбегать ещё раз?
– Больше нет! Это… Было подло.
Я смеюсь, не в силах сдерживаться. Настолько возмущенная и искренняя,
