За семью замками. Внутри - Мария Анатольевна Акулова
— Бред какой…
Не выдержав, девушка потянулась к крышке, захлопнула без жалости, слышала, что из динамика еще несколько секунд продолжают разноситься звуки разговора, а потом все замирает, погружая комнату в тишину.
Она включила сериал. Такой, чтобы для девочек. Она же девочка, в конце концов, и даже романтичность ей не чужда, вот Костю она, к примеру, действительно же романтизирует. Непозволительно просто. Но это…
Не для ее слабых нервов. Слишком неправдоподобно сладко. Слишком не похоже на то, как бывает в жизни. А ведь даже она — сознательно вычеркнувшая себя из общества — понимает, что в реальности все не так.
С тех самых пор, как она отправила Косте фото и видео, прошло пять дней. Они один раз созвонились, чаще переписывались.
Больше Костя пока ничего не просил. Агата тоже. Ночью помогла себе разрядиться, представляя, что он делает то же самое, думая о ней. А утром немного пожалела, что сделала такой смелый для себя шаг.
Получается, сама расширила границы их общения. Чуть ли не впервые сама.
И понимала, что сделала это отчасти из страха, что Костя психанет. Сам развернется и уйдет.
Понимала и злилась. Потому что это ведь он ей написал когда-то… Это же он был в позиции заинтересованного, а она… Как бы позволяла собой интересоваться. А теперь все немного не так.
Теперь звонков ждет она. Теперь нуждается она. Теперь у нее все внутри узлом завязывается от его: «Замочек». Притворно ласкового.
Он действительно один за другим отщелкивал ее замки. Забирался все глубже в мысли. И она все это позволяла. А его раскусить пока так и не смогла. Ни кем работает. Ни спит ли с кем-то… А он же наверняка спит…
И это почему-то отзывалось болью. У Агаты, которая давным-давно научилась ко всему дермищу в этой жизни относиться по-философски.
В частности к тому, что дрочить мужик может на кого-угодно. И кого-угодно другого при этом трахать.
С одной жить. С другой переписываться. О третьей мечтать.
Впрочем, это не особенности мужиков. Это общечеловеческая правда жизни.
И лучшее, что можно сделать, это поступить со своими околоромантическими заскоками так же, как с крышкой ноутбука — захлопнуть, закатив глаза. Зафутболить в дальний угол. Вспомнить, зачем она связалась с Костей и что изначально вопрос наличия у него потенциальных тёлок Агату абсолютно не интересовал. Но сейчас…
Даже смешно становилось, когда она пыталась сформулировать вопрос, который хотелось задать, а потом требование, которое выставить…
«Костя, скажи, пожалуйста, а у тебя кто-то есть? А то я тут решила, что хочу как-то пригласить тебя, чтобы ты помог мне разобраться с одной ма-а-аленькой проблемкой. Но у меня есть одно условие: не трахай какое-то время никого, пожалуйста. Дай мне почувствовать себя принцессой. И потом еще какое-то время тоже трахай только меня, пожалуйста».
Реакция Veni будет однозначной: он просто рассмеется. Любой бы рассмеялся. Потому что очевидно: условия привык ставить он. И вряд ли бросится исполнять её ради такой чести…
В конце концов, это же она пытается решить свою проблему. А он развлекается. Ему легче. Для него вокруг существует куча и куча Агат. И если он действительно недурен — трудности с их охмурением вряд ли испытывает. Она вот, к примеру, только слушая его, уже готова ловить оргазмы. Скорее всего, не только она. Поэтому…
Надеяться можно в лучшем случае на смех. В худшем на то, что покрутит пальцем у виска.
Хотя она ведь с самого начала ждет этого момента.
Когда-то казалось, что ждет спокойно, сейчас — уже напряженно.
Он стал для нее ценным. Она больше не уверена, что когда все оборвется — ему наскучит — сможет убедить себя достаточно быстро и достаточно безболезненно, что это и к лучшему… Что не так уж он ее интересовал.
Ей не хотелось, чтоб как в фильме. Но очень хотелось, чтобы с Костей. Но пока даже попросить фото в ответ Агата не рискнула.
Пусть душу грели его слова о том, что он скоро захочет увидеть ее вживую, но страх все равно присутствовал.
Сопровождал Агату постоянно. Иногда утомлял. Иногда придавал сил.
Иногда один отвлекал от другого.
В чем дело, она понимала. Слишком много времени для раздумий. Слишком мало движения. Но в ее случае с этим никак не справиться. Это нормальные люди отвлекаются, развлекаясь. Она же может позволить себе разве что мелодраму (которую досмотреть сил нет), не то, чтобы очень вкусный попкорн и самоубеждение.
«Все будет хорошо, Агата. Все будет хорошо, малыш. Мы со всем справимся».
Когда-то это очень ей помогло.
Агата перекатилась на бок, спустила ноги с кровати, села…
Мусор нужно было вынести еще вчера, но она отмахнулась. Поленилась. Решила отложить.
И сегодня тоже можно отложить, но а вдруг… Хоть это немного отвлечет, а еще отнимет минут пятнадцать у времени, которое она все равно проведет в ожидании? Она очень соскучилась по голосу Кости. Он писал, что много работы. Занят. А она ждала… Как собачонка. Послушно и отчаянно сильно.
Девушка натянула джинсы, толстовку, распустила волосы, закрывая щеку, набросила на голову капюшон, положила мобильный в задний карман, взяла в руки собранные мешки, обулась…
В принципе, на улице было уже достаточно тепло, чтобы выйти просто в футболке, но Агата так не выходила. При любой погоде — в капюшоне.
И это ведь тоже чертова сложность и чертов компромисс. Потому что так угол обозрения меньше. Так еще сложнее разобрать, что происходит у тебя за спиной. Так ты еще больше напоминаешь гребанную истеричку, которая то и дело озирается. Но иначе она просто не вышла бы.
А нюхать вонь гниющих банановых шкурок — не лучшее, что может быть в жизни даже такой, как она. Поэтому…
Агата открыла три замка, выдохнула, ступая на лестничную клетку.
Люди всегда вызывали в ней реакцию. Уединение возвело встречу с ними из неприятной, но неизбежной нормы, в полноценное событие.
Поэтому сейчас, когда Агата поняла — на пролете выше того, где расположена ее
