Я б ему... дала - Мария Сергеевна Коваленко
Молчаливый и сосредоточенный князь, пожалуй, был настырнее бульдозера. Я лишь охнула, чуть не поскользнувшись на первой каменной ступеньке, и ударилась локтем о дверь, когда попыталась восстановить между нами пионерское расстояние.
Как вскоре выяснилось, последнее было фатальной ошибкой. На пионерские расстояния у Абашева оказалась какая-то аллергия – жуткая непереносимость. А дверь... Она закрылась. Вначале мне показалось, что не до конца, что нужно лишь потянуть на себя необычную кованую ручку. Но глухой крик хозяина усадьбы заставил до боли укусить губу.
– Нет! Да что же это такое?! – Старика мы не видели, но паника в голосе слышалась отлично.
После этих слов меня не церемонясь сняли с лестницы, поставили на каменный пол погреба, и князь тут же поднялся к двери.
– Она не открывается! – подергав пару раз ручку, прокричал он Левданскому.
– Замок старый! Клинит иногда. Мы потому изнутри эту дверь не захлопываем.
– Твою... А ключ какой-нибудь здесь есть?
– Замочная скважина только снаружи. Я сейчас попробую открыть.
Антон Павлович внезапно замолчал. На минуту за дверью воцарилась тишина, а потом послышались металлический скрежет, стук, проклятия и крики.
Кричал хозяин усадьбы. Кому именно, понять было сложно, но количество редких цветистых ругательств наверняка удивило бы и филолога.
Я не удивлялась совсем! Размер моего шока достиг такого предела, что сильнее впечатлиться уже и не получилось бы. Мы с князем находились наедине в холодном закрытом помещении. Без окон, без возможности выйти. На двоих у нас имелась одна чашка и одна мокрая рубашка, на которой почему-то постоянно останавливался мой взгляд.
Скорее всего, это был какой-то синдром! От стресса! Психика спасалась как могла и вместо перспектив провести здесь час или ночь подсовывала симпатичные картинки. Крепкую мужскую грудь под тонкой тканью, рельефные мускулистые руки с синими жгутами вен, твердый пресс с моими любимыми кубиками...
«Здоровая женская реакция на опасность!» – успокаивала я себя.
«Это точно лучше, чем кричать от ужаса или рухнуть в обморок!» – уверенно улыбалась князю, чтобы тот даже не смел подумать, что меня надо спасать.
Вот бы еще хватило этого самовнушения надолго... Чтобы не замечать низкие потолки, мигающую лампочку и серые стены. Но после нескольких попыток открыть дверь ключом Антон Павлович жалобно сдался.
– Замок... чтоб его черти драли! Заклинило. Плотник нужен. Или топором дверь рубить.
Я нервно сглотнула, подавив желание крикнуть: «Рубите!».
Князю даже сглатывать не пришлось. Выругавшись себе под нос, тот тяжело вздохнул и выдал нам приговор:
– Ничего рубить не надо! Зовите своего плотника, если он недалеко.
– Плотник-то близко. Пара километров. Ну а может, аккуратненько возле самого замка...
– Не занимайтесь ерундой! Этой двери лет сто пятьдесят. Ее потом хрен восстановишь. – Абашев опустился на деревянную бочку возле винного стеллажа и странно, сквозь сощуренные глаза, посмотрел в мою сторону. – Только быстрее! У меня тут невеста вся побелела. Если живность какая пробежит, я ее не откачаю.
* * *Я была уверена в себе. Я была крепка духом. Проклятие, я была почти как Брюс Уиллис во всех «Орешках»... Но фраза про живность заставила с ногами забраться на высокий барный стул, стянуть с полки первую попавшуюся бутылку и, словно дубинку, подготовить ее к битве.
О том, что в моих руках может быть редчайшее вино с уникальным букетом и ценой с мою годовую зарплату, не думалось. С извилинами вообще стало туго. Если бы не князь, бутылка после первого же шума или мигания лампочки улетела бы в неизвестном направлении. И сожаления я бы не испытала.
– Давай сюда вино! – не дожидаясь залпа, он разжал мои посиневшие пальцы и забрал вино. – Это не граната, шанс на убийство небольшой.
– Но я хотя бы не сдамся без боя! – Без бутылки мигом стало тоскливо и страшно.
– Обещаю беречь тебя и защищать ценой своей жизни.
– ...в богатстве и бедности, в болезни и в здравии, – с языка летела всякая чушь.
– Само собой. – На чувственных губах князя заиграла такая ухмылка, что у меня на ногах поджались пальцы. – Пока смерть не разлучит нас.
Тревога все еще держала мое тело в ежовых рукавицах, мешая нормально дышать, но серое вещество в голове постепенно начало переваривать информацию.
– Про смерть клясться было необязательно. – Я спустила ноги вниз.
– После нее обычно идет: «Разрешаю поцеловать невесту».
Даже не спрашивая моего мнения, князь ввинтил в пробку неизвестно откуда взявшийся штопор и одним плавным движением откупорил бутыль.
– Похвальная подготовка к роли жениха. Для человека, который никогда не был женат, знание клятвы на пятерочку.
Тонкий рубиновый ручеек из горлышка полился в чашку. Абашев еще шире улыбнулся и сделал первый глоток. Сам. Один. Без намека, что готов поделиться.
– Я не верю в клятвы. Тем более публичные. Но некоторых мужиков за то, что нарушают эти клятвы, с удовольствием отправил бы на больничную койку.
Его взгляд резко стал серьезным, и второй раз за вечер мое сердце устроило себе пит-стоп.
Глава 11. Не такая. Не такой
Дамир.
Пожалуй, я ни за что не признаюсь Марату, но его идея с невестой из местных все же была хороша. Да, Левданский и так продал бы усадьбу. После двух дней экскурсий и рассказов сомнений не осталось. Но стойкий главбух эскорт-агентства нравилась с каждым часом все сильнее.
Прямо сейчас, перепуганная и храбрящаяся, она так и притягивала к себе. Сжать сладкий задик, пересадить на колени, расстегнуть тонкую блузку и послушать, как моя дорогая невеста будет возражать против небольшой согревающей процедуры.
Хотя... про небольшую ложь. За отдых в глуши я нагулял уже такой аппетит, что всех жильцов усадьбы лучше было эвакуировать еще до первого поцелуя. Для их же психического здоровья!
Чем накормить вредную бухгалтершу, у меня
