Девочка, я о тебе мечтаю - Елена Безрукова
И только я об этом подумала, как в желудке что-то ёкнуло.
Питерский ударил меня по… попе?
Даже мои брови невольно полезли наверх, а губы растянулись в улыбке — мне самой стало смешно от такой глупой догадки. Роман не стал бы меня трогать! Он — последний, кого интересует мой зад!
И не девчонки — им-то это зачем?
Хотя если выбирать между ними — пусть это окажутся девчонки…
Пропустив почти всех, я шла за ребятами последняя.
— Кать, чего отстаёшь? — дождался меня Дима и пошёл рядом.
— Да задумалась просто, — ответила я.
— О том, какое кино ты хочешь посмотреть сегодня? — спросил он.
— Э-э… — замялась я. Идти с ним на свидание у меня желание так и не появилось. — Дим… Ты извини, но я не смогу пойти.
— Почему? — Парень явно расстроился.
— Бабушка себя не очень хорошо чувствует, — ответила я. Извини, бабуля! Дай бог тебе здоровья! — Я останусь с ней.
— А, тогда — конечно, давай перенесём, — кивнул он. — Может, тогда завтра? А бабуле сил побольше!
Я поджала губы. Вот настырный. Но так не хотелось бы потерять нормальное отношение хоть кого-то в этом классе.
— Я пока не знаю, Дим, — сказала я. — Ничего обещать не могу. Зависит от того, когда поправится бабушка. Я не могу ходить и развлекаться в такой ситуации, сам понимаешь…
— Понимаю, — ответил Попов. — Ладно, пока выберу фильм.
Чёрт. Ну как ему сказать, что с ним вообще не пойду? Духу не хватило.
— Посмотрим, Дим.
— Понял.
— А что у тебя за война с Питерским? Что вы не поделили на линейке? — спросила я. Всё же очень любопытно… — Что он тебе говорил?
— Ой, да придурок он, — ушёл от ответа Попов. — Не обращай внимания даже.
Дальше расспрашивать у меня бы и не вышло — мы пришли к классу.
Алла Дмитриевна долго говорила об организационных моментах. Продиктовала расписание нашего первого учебного дня завтра, а затем перешла к беседе. Вызывала по одному одноклассников к доске и просила выступить: рассказать о том, как они провели лето.
— Катя Романова, — назвала учитель мое имя.
Настала моя очередь выходить к доске. Мои успехи за лето весьма скромные на фоне других. Я даже стеснялась рассказывать о своих каникулах перед всеми. Им это точно неинтересно… Но делать нечего, и я поднялась со своего стула и отправилась на середину класса, к доске, которая всегда заставляет меня волноваться по полной.
По дороге между рядов я ощутила, как кто-то больно потянул за косу!
— Ай! — пискнула я и ухватилась за собственные волосы.
Повернула голову и обнаружила, что моя резинка с белым бантом, которая закрепляла одну из кос, теперь в руках Питерского. Именно он нагло и довольно больно стянул ее с меня и теперь под гогот друзей победно вешал бант себе на пиджак как трофей.
— Очень весело, — высказалась я, чувствуя, как распускается коса.
Убрала ее за спину, заплету уже после выступления у доски. Только нахмурилась. Придурок! Как же я его не выношу…
Попыталась абстрагироваться от всего и встала к доске лицом. На миг прикрыла глаза, чтобы выровнять дыхание. Затем повернулась к классу. Неловко сцепила пальцы рук между собой под взглядами одноклассников, как и всегда пренебрежительными.
— Итак, как вы, Катенька, провели лето? — спросила Алла Дмитриевна. — Список литературы, который задавали вам, прочли?
— Да… Я прочла, — кивнула я, ощущая, как взгляды становятся еще более пренебрежительными… Кажется, из всех я одна и прочла весь список.
— Кто бы сомневался… Заучка, — не преминул воспользоваться возможностью в очередной раз поддеть меня Питерский.
Холодные голубые глаза так и припечатывали к доске. Руки дрожали, колени тоже. Ну почему я так его боюсь? Мне кажется, что я просто даже не вижу никого, только эти глаза жесткого избалованного мальчишки…
— Так, тишина, — постучала указкой по столу Алла и повернулась снова ко мне. — Это похвально, Катя! Недаром вы у нас лучшая ученица гимназии!
Градус в классе упал ещё ниже. Зря Алла об этом говорит — потом я неизбежно подвергаюсь нападкам одноклассников. Но сказанного уже не воротишь…
— Спасибо, — скупо ответила я.
— Так как вы лето провели? — задала вопрос учитель.
— Да ничего интересного не происходило… Индии, слонов и путешествий у меня не было. Я работала.
— Вот как… Где же?
— В детском лагере. В Анапе. Частично и отдыхала, выходит.
— Кем же вы там работали, Катенька?
— Прислугой, кем ещё… — влез в наш диалог Питерский. — Посудомойкой, наверное… На что она ещё годится, да и подальше от нормальных людей возле мойки и посадили.
Тут же по классу послышались язвительные смешки. Он унизил меня на весь класс. Опять…
Я так надеялась, что смогу выдержать целый год, но уже в первый учебный день в горле встал ком, а глаза заволокло слезами. Ещё более унизительным было бы только расплакаться здесь на виду у всех…
— Питерский! — загремела Алла. — Прекратите так себя вести и извинитесь перед одноклассницей!
— И не подумаю, — нагло отозвался парень и сложил руки под грудью.
— Я напишу записку вашему отцу!
— Пишите, Алла Дмитриевна.
— Да что вы за человек такой, Роман? Вам же обидеть другого ничего не стоит!
— Можно я выйду? — попросила я ее негромко, ощущая, что больше не могу сдержать слёз, а плакать при всех мне не хотелось.
— Иди, конечно, — кивнула она. — Иди…
Я, ни на кого не оглядываясь, вышла из класса и почти бегом добралась до туалетной комнаты. Внутри никого не оказалось, и я подошла к окну. Опёрлась о него руками и закрыла глаза, пытаясь успокоиться и подавить рыдания.
Не хочу из-за него плакать, не хочу!
— Кать, — тронули меня за плечо, и я вздрогнула.
Обернулась и наткнулась глазами на Диму. Видимо, он пошёл следом за мной, а я за своими мыслями не слышала даже, как он дверь открыл.
— Возьми, — протянул
